Смог над Азерой

"Дорогая Эни, глядя ему в глаза, все с тем же острым наслаждением, протянула руку и сказала:

– Будьте добры, Фил, передайте мне, пожалуйста, меню.

Фил перевел взгляд на столик. Прямо на роскошной кожаной папке меню валялась брошенная им скомканная салфетка. И салфетка эта ше-ве-ли-лась! Он машинально отдернул в сторону уголок, и его ошарашенному взору открылась влажная куча шевелящихся тонких коричневых червей. Желудок у Кэббота болезненно сжался. В рот хлынула нестерпимая горечь. Он пискнул, схватил себя обеими руками за горло, вскочил, снова опрокинув многострадальный стул, и неверными шагами устремился к выходу. А вслед ему, вперемешку с истерическим хохотом, неслись слова "милой Эни":

– Куда же Вы, Фил, разве можно так невежливо покидать даму?

Однако, веселилась Лайза, увы, не долго. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, что сладкая ночка, во время которой она надеялась, наконец, испытать – причем, на всю катушку! – свою, так называемую, “важнейшую из систем”, отодвигается на неопределенное время.

"Ну что, старая идиотка, – сказал все тот же настырный внутренний голос, – повеселилась? Добилась своего? Сама сидишь тут дура-дурой, и я из-за тебя страдай без мужиков? Вот и ночуй теперь одна".

Настроение у Лайзы окончательно испортилось. Она налила себе полный бокал Малю, сделала глоток, потом другой, но клокотавшая в ней ярость настоятельно искала выхода.

– Официант! – взревела она.

Официант материализовался возле столика в ту же секунду.

– Что это? – сказала Лайза свистящим шепотом, указуя уличающим перстом на салфетку. – Что это, я Вас спрашиваю?

Официант, впавший в полуобморочное состояние, пролепетал лишь: "Один момент", и столик перед нею очистился, как по мановению волшебной палочки. На него легла свежайшая накрахмаленная белая скатерть, а о только что сидевшем здесь незадачливом гурмане напоминала лишь раскупоренная бутылка Малю. Однако Лайза никак не могла успокоиться.

– Уберите отсюда это вино, – повысила она голос чуть ли не до пошлого визга. Лайзу уже нисколько не волновало, что посетители, осевшие за соседними столиками, заинтересованно разглядывают ее во все глаза. Она тыкала в злополучную бутылку пальцем и почти кричала: – Немедленно! Уберите! Отсюда! Это! Дерьмо!

– Может быть, сменить его на Лярюс? – прошелестел официант, находящийся уже на грани инфаркта.

– Быстрее, болван, тупица, козел! – рявкнула Лайза в полный голос.

Официант поклонился и исчез, чтобы тотчас появиться с бутылкой лярюсского и свежими бокалами. Он плеснул на дно бокала немного изумительной красоты рубинового напитка и протянул бокал Лайзе.

– Что это у Вас, любезный, руки трясутся? – злобно поинтересовалась она. – Бройлеров воровали?

Лайза ухватила бокал за донце ножки двумя пальцами, понюхала вино, поглядела на свет, пустила по стенкам рубиновую волну, осторожно отправила в рот крохотный глоточек, покатала его во рту, растерла о небо и в глубокой задумчивости подняла очи горе. Официант стоял перед нею, ни жив, ни мертв.

– Вы все еще тут? – заявила она вдруг, как бы только что обнаружив его присутствие. – Убирайтесь вон.

Лайза уже несколько успокоилась и, видимо, снова стала доступна для своего таинственного внутреннего голоса, относившегося к ней столь нелицеприятно.

Ты, кретинка, – сказал внутренний голос с отвращением. – Оглядись. Видишь, как окружающие пялятся на тебя? Можешь быть уверена, все, что тут произошло, сегодня же в малейших подробностях на всех здешних тусовках…

Лайза ошеломленно покрутила головой. Этот самый внутренний голос… что это такое, черт возьми? Конечно, он не был для нее чем-то принципиально новым. Случалось, внутренний голос звучал в ней и раньше, в той жизни. Бывали с его стороны даже и критические, так сказать, выступления. Но тогда он относился к ней со всем возможным пиететом, а не как ко вздорной и глупой старушонке, заедающей чужую жизнь. Вообще-то, он был, похоже, не так уж и неправ. Она не Лайза Старкофф, а Эни Боди, молодая, красивая, сильная, соскучившаяся по крепким мужикам… А чем тебе, дуре, Кеббот не мужик? – вдруг озлилась она на себя, – лучше тащила бы его в постель, чем так по-глупому изгиляться! Эни прислушалась к себе, ожидая реплик внутреннего голоса, но он угрюмо молчал.

За всеми этими мыслями незаметно для себя она прикончила бутылку Лярюсса и с угрюмым видом потащилась в номер. Первую ночь на Азере ей, Эни Боди, предстояло провести в тоскливом одиночестве.

4

– Надо идти в Город, другого выхода нет, – констатировала фантом-тетушка удрученно. – Я должна была там для тебя все подготовить и даже наверняка это сделала, но вот что именно? Так что придется тебе без поддержки. Самое сложное – пробраться внутрь. А там можно войти в банковский компьютер и через него в старнет из первой попавшейся ячейки. Твоя подпись в документах теперь есть. Введешь распоряжения с флешки в компьютер, и тут же назад. А идти, я думаю, придется через путепроводы.

– Как это? – заинтересовался Рекс.