Смог над Азерой

Как только вино попадало на сдобренный соусом и согретый во рту кусочек хобота, эта до сих пор и вкусом, и консистенцией напоминавшая старую резину масса будто бы взрывалась, стремительно распадаясь на истекающие вкуснейшим соком микроскопические волокна. Испытываемые гурманами вкусовые ощущения были столь потрясающи, что, как утверждают, на самом верху при решении вопроса о строительстве Города на Азере единственным доводом против было опасение, что на планете могут вымереть элефанты. И лишь заверение азерских представителей, подкрепленное авторитетнейшим мнением специалистов Объединенных Компаний, что элефанты прекрасно могут быть разводимы и в неволе, склонило чашу весов в пользу решения, желательного для Совета Координаторов Азеры.

Как бы то ни было, Кэббот заказал себе хобот, не имея ни малейшего представления о том, как его надо есть. Но поскольку вместе с хоботом он заказал еще и бутылку Малю, официант решил, что новый гость – недаром же с ним так носятся – принадлежит не просто к высшему, а к высочайшему свету, и лезть к нему с разъяснениями по поводу заказываемых блюд будет, пожалуй что, себе дороже. К тому же, на Кэбботову, а следовательно, и свою беду официант испытывал некое давление на психику со стороны собственного живота. Живот настоятельно требовал уединения хотя бы на несколько минут. Момент казался подходящим – новых клиентов не было, старые были полностью обслужены – и официант со вздохом облегчения позволил себе скользнуть в соответствующую дверь. Если бы он задержался хоть на минутку, то увидел бы, как Важный Клиент, ткнув в хобот вилкой, принялся пилить его – о, ужас! – обычным столовым ножом.

Что произошло далее, понять может лишь человек, которому в его жизни приходилось хоть раз распиливать самым обычным в меру тупым столовым ножом кусок старой резины, быть может, к тому же еще и армированной каким-нибудь жидкокристаллическим сверхпрочным кордом.

Кэббот, могучий мужчина в расцвете лет, к тому же отнюдь не обделенный физической силой, совершенно вспотел и измучился, пока ему удалось отделить от своей порции приличных размеров обрывок.

Здраво рассудив, что соус к хоботу подали для того, чтобы сдабривать им заказанную пищу, Кэббот сунул кусок в соусницу, отправил его в рот и впился зубами в нечто напоминающее собой подметку от старого биопьего ботфорта. Однако жевать это нечто было абсолютно бесполезно. Кэббот оторвал глаза от тарелки, обшарил ими зал, в надежде подозвать официанта и заказать ему что-нибудь более съедобное, и уткнулся тоскливым взором прямо в великолепную грудь стоящей в дверях Лайзы.

Лайза, в свою очередь, оглядела отнюдь не забитый посетителями ресторан и, высмотрев Кэббота, направилась прямо к его столику.

Кэббот занервничал. Выплюнуть проклятый хобот прямо на глазах у этой шикарной женщины показалось ему крайне не… как бы это сказать… не гламурно, что ли. Выходец из среднего, и даже, если так можно выразиться, из очень среднего класса, в высшее общество он сподобился попасть впервые и чувствовал себя в нем, мягко говоря, не в своей тарелке. Момент, когда от проклятого куска еще можно было избавиться незаметно, был им безвозвратно упущен, женщина приближалась с неотвратимостью межшахтного экспресса, он судорожно глотнул раз, другой и услышал, как над его головой хорошо поставленный голос произнес:

– Вы собираетесь предложить даме присесть, Фил?

Растерянный Кэббот – в левой руке салфетка, в правой рюмка с вином – был не в силах выговорить ни единого слова. Он энергично закивал головой и приглашающе взмахнул салфеткой.

Лайза, глядя Кэбботу прямо в глаза и остро наслаждаясь его растерянностью, с расчетливо капризной интонацией протянула:

– Ну-у, Вы могли бы и позаботиться о стуле для бедной девушки…

Кэббот, стремясь избавиться хотя бы от рюмки, выплеснул вино себе в рот и к ужасу своему вдруг почувствовал, что омерзительная резина, которую он пытался запихнуть за противоположную от спутницы щеку, заворочалась у него во рту, начала пухнуть, раздуваться, рот его в мгновенье ока оказался переполнен какой-то острой жидкостью, проклятый хобот лез уже в оба горла, в нос… Ничего не соображая, Кэббот поднес салфетку к губам, выплюнул в нее содержимое рта и, швырнул ее на столик.

– Ну же, Фил, я жду…

Освободившись, наконец, от кошмарной еды, Кэббот почувствовал невероятное облегчение. Он вскочил, опрокинув при этом собственный стул, снова смешался и принялся поспешно и суетливо усаживать за столик "милую Эни". Подсовывая под нее стул, он слегка подтолкнул ее под колени, чем "милая Эни, тут же не преминула воспользоваться, изо всех сил демонстрируя, что, "ах, какой ужас, она еле удержалась на ногах". Правда, собственный упавший стул Кэббот сумел заметить вовремя, тщательно утвердил его на всех четырех ножках, опустил на него свой вспотевший зад и сказал отдуваясь:

– Я… э-эм… видите ли… дорогая Эни…

Лайза получала ни с чем несравнимое удовольствие.

– Вы можете предложить мне что-нибудь, Фил.

– Ну-с, э-эм… и что же, дорогая Эни, мы будем, так сказать, употреблять?