Смерть в подземке

Свернув на знакомый проселок, которым всегда срезал путь до СТО Палыча, Багор резко затормозил, открыл дверь и успел свеситься наружу прежде, чем его начало буквально выворачивать наизнанку. Руки тряслись, как в лихорадке, перед глазами все время стояло лицо Валдая — такое, каким оно стало в момент смерти, когда пуля ударила его точно в правый висок. В последнее время Багор начал его недолюбливать, но при чем тут это? Смерти Валдаю он точно не желал, и она потрясла его гораздо сильнее, чем можно было предполагать. Откровенно говоря, он даже не помнил, как, на каком автопилоте, каким чудом благополучно проехал пол-Москвы, не угодив в аварию и даже ни разу не напоровшись на ментов.

— Ой-ё, — раскачиваясь из стороны в сторону, монотонно скулил на заднем сиденье Тормоз, — ой, ё-моё… Сука!!! Вот сука! Зачем он, сука, Валдая завалил?! Раненого завалил, безоружного!

Пережив последний спазм и по ходу дела убедившись, что в желудке больше ничего не осталось, Багор сплюнул тягучую слюну и выпрямился на сиденье, утирая рот тыльной стороной ладони. Причитания Тормоза каким-то непостижимым образом вернули ему способность размышлять. Валдая завалили, как кабана, это факт, но вот по поводу того, кто это сделал, у Багра имелось свое собственное мнение. То есть, кто именно это сделал, он не знал, зато знал наверняка, кто этого НЕ делал.

В момент выстрела Тормоз был чересчур занят, пытаясь втащить истекающего кровью, воющего Валдая в машину, чтобы смотреть по сторонам и видеть что-то еще. Зато Багор на Валдая почти не смотрел — он смотрел на охранника, ожидая, что тот вот-вот, сию секундочку, всадит еще одну пулю либо в Валдая, либо в него, Багра. Скорее всего, в него: Валдай уже и так вышел из строя и никуда не денется, а если подстрелить водителя, всю компанию можно будет спокойно брать голыми руками, класть в авоську и нести в ментовку…

Багор был бы рад не смотреть в лицо неминуемой, как ему казалось, смерти, но не мог отвести взгляд, который будто прикипел к сжимающей пистолет руке охранника. Именно поэтому он отчетливо видел и хорошо запомнил, что в момент, когда из простреленной головы Валдая брызнула кровь, охранник кавказца ни в кого не стрелял, даже не целился. Да и сам выстрел… Когда этот черт в темных очках открыл огонь по Валдаю, оглушительные хлопки выстрелов были слышны даже за трансформаторной будкой, сквозь рев работающего на максимальных оборотах двигателя. А этого, последнего выстрела Багор почти не слышал — так, щелкнуло что-то, будто пружина соскочила. Да знакомо щелкнуло-то…

«Не может быть, — мысленно сказал он себе и тут же возразил: — Да почему же не может? Еще как может! Палыч прямо так и сказал: наша задача, моя и Тормоза, во что бы то ни стало унести оттуда ноги. А за Валдая он вроде и не волновался, хотя поволноваться стоило — если, конечно, Валдай был нужен ему живым. А его только это и волновало, он это все время повторял: уйти, обязательно уйти, чтобы не взяли и не раскололи. А Валдай уйти уже не мог, и, что бы там Тормоз себе ни воображал, втащить его в тачку было нереально. Еще бы секунда, и этот очкастый гад опять начал шмалять — либо в меня, либо по колесам, что, считай, одно и то же: хрен бы мы тогда куда-нибудь уехали, кроме морга или в лучшем случае ментовки. И «марголин» Палыч мне не дал, зажал. Сказал, от греха, чтоб не ввязались в перестрелку. А может, для себя приберег?»

И сейчас же, как по заказу, перед мысленным взором возникла забытая, казалось бы, заслоненная страшными событиями этого пасмурного утра картинка: уходя от возможной погони, он делает резкий поворот, смотрит в боковое зеркало и видит, как соседний перекресток проезжает синяя «тойота» — точь-в-точь такая же, как та, которую они закончили ремонтировать вчера и еще не успели отогнать хозяину…

Такая же? Или та же самая?

Он тряхнул головой, прогоняя подозрения, которые в данный момент никак не мог проверить, длинно шмыгнул носом, поморщившись от едкого привкуса собственной рвоты, и резко бросил продолжающему причитать Тормозу:

— Заткнись.

Тормоз послушно заткнулся на полуслове, как радиоточка, шнур которой выдернули из розетки. Багор захлопнул дверцу, воткнул передачу и тронул машину с места. «Шестерка» покатилась вперед, подскакивая на ухабах и шумно расплескивая лысыми покрышками глинистые лужи.

— Это ты виноват, — неожиданно спокойно сказал сзади Тормоз. — Ты его там бросил. Если б не ты, его бы, может, еще откачали. Я Палычу так и скажу: это твоя работа, Багор.

— Скажи, скажи, — рассеянно разрешил Багор. — Прояви умственные способности. Никто и не удивится: первый раз, что ли?

— Я тебе сейчас харю носом к пяткам поверну, — все тем же ровным голосом, поневоле внушавшим некоторые опасения, пообещал Тормоз.