Смерть в хрустальном дворце

Рори внезапно склонился над раковиной, и его вырвало. Я потерла ему спину, но он нетерпеливо махнул рукой, показывая, чтобы я оставила его одного. Я вышла из ванной, но не стала закрывать дверь. Я знала, что людей с сотрясением мозга часто тошнит, а потом они могут потерять сознание и захлебнуться своими рвотными массами. Я прислушивалась, не упал ли Рори, но слышала только, как его рвет снова и снова. Это продолжалось какое-то время. Я села, глядя на дверь. Я говорила себе, что чем дольше Бертрам не возвращается, тем больше шансов на то, что он проследит путь похитителей. При этом тихий злобный внутренний голос нашептывал мне, что это также может означать и другое: Бертрам лежит где-то раненый, а то и мертвый. Я шмыгнула носом, но приказала себе держаться и не поддаваться эмоциям. После того как Рори выйдет из ванной, мне придется понаблюдать за ним, а после того, как вернется Бертрам, придется что-то предпринимать в зависимости от новостей, которые он принесет. И как раз в эту минуту до меня дошло, что нигде не видно Гленвиль. Снова сработало проклятие Ганса, и он опять нанял подлую и гнусную служанку? Могла ли она помогать похитителям? Если нет, то где же она? Определенно им не нужна горничная? А может, она уже на пути к Риченде или даже в полицию?

У меня в голове кружились всякие мысли. Я не могла прийти ни к каким выводам, а Рори так и не выходил из ванной. Затем я услышала новый звук. То есть он уже какое-то время слышался где-то на заднем фоне, но я только теперь идентифицировала его. Это были приглушенные рыдания.

Я мгновенно вскочила на ноги и побежала, заглядывая в каждую комнату по очереди, но никого не увидела. Я даже выглядывала в окна, чтобы проверить, не висит ли там кто-нибудь, держась за какой-нибудь выступ, но безуспешно. Я вернулась к дивану, где впервые услышала этот звук, и встала там неподвижно, пытаясь успокоиться. Сердце судорожно билось в груди, эти удары отдавали мне в голову и мешали прислушиваться. Наконец я все-таки поняла, с какого направления шел звук. Я открыла дверцу шкафчика в гостиной и там обнаружила рыдающую Эми, втиснувшуюся среди бутылок. Я вытащила ее оттуда и обняла. Она прижалась ко мне и рыдала так, будто у нее вот-вот разорвется сердце.

Я успокаивала ее, как только могла. Я обнимала ее, гладила по волосам и повторяла ей, что она в безопасности. Но она продемонстрировала хоть какую-то реакцию только после того, как в комнату, пошатываясь, вернулся Рори. Она вырвалась из моих объятий и бросилась к нему. Его сильно качнуло назад, когда она на него налетела, но он смог удержаться на ногах и удержал Эми. Он обнял ее, затем поднял на руки и отнес на диван. Он сел сам с явным облегчением, потом посадил Эми себе на колени.

– Она пряталась вон там, – показала я на шкафчик.

– Умная девочка, – сказал Рори. – Я велел ей спрятаться, когда услышал, что они ломают замок. Они даже не стали проверять, заперт номер или нет, а сразу стали действовать ломиком. Мне удалось разоружить первого – отобрать этот ломик, но тут на меня бросился второй и так сильно врезал мне кулаком в лицо, что у меня искры из глаз посыпались. После этого все было как в тумане. Я бил куда попало, а они лупили меня. Это опытные ребята. Мне в молодые годы доводилось ввязываться в драки, но эти типы точно знали, как надо бить.

Эми подняла голову с плеча Рори.

– Они смешно разговаривали, – сообщила она. – Я слышала, как они что-то обсуждали после драки. Я очень напряженно прислушивалась. Я думала: может, скажут что-то важное, но я не поняла ни слова! Мне очень жаль.

Она снова расплакалась, Рори гладил ее по голове.

– Они не были похожи на английских джентльменов, – сообщил Рори. – Костюмы у них были не просто дешевыми, но и странного покроя.

– И это говорит камердинер, – сказала я, пытаясь улыбнуться.

– А ты не помнишь никакие из смешных слов, которые они произносили, малыш? – спросил Рори у Эми.

– Один из них много раз повторил «scheisse» [24], – сказала Эми.

– Немцы, – сделал вывод Рори. – Это одно из немногих слов немецкого языка, которые я знаю. На выставке его произнес один мужчина, а Бертрам пояснил мне, что оно означает.

– И что оно означает? – поинтересовалась Эми.

– Это плохое слово, малыш, – пояснил ей Рори и повернулся ко мне: – Что ты думаешь делать? Подождем Бертрама или сами начнем действовать?

– Кто-то должен остаться с Эми, – сказала я. – Где Гленвиль?

– Пошла по магазинам, – сообщила Эми. – Заявила, что мамины чулки – это позор.

– Очень кстати, – пробормотала я. Рори встретился со мной взглядом и задал вопрос одними глазами. – Я не знаю, кто действует, кроме Ричарда. И, если честно, я даже не знаю, он стоит за этим похищением или не он. Вполне может быть…

Я уже собиралась сообщить, что Фицрой опять подключил нас с Бертрамом к делу. Могло ли наше вмешательство и общение с Клаусом привести к этой ужасной мести?