Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

Парнишка вопросительно посмотрел на них, потом на чиновника для поручений.

— Так надо, — пояснил Мечислав Николаевич.

Тело прапорщика обнаружили случайно.

Роща оказалась не такой уж маленькой, как о ней поведал парнишка. Она была прямоугольной формы, примерно двести саженей в длину и около ста в ширину. Хотя деревья росли не слишком близко друг к другу, найти что-либо не представлялось возможным. Однако скорее по наитию, нежели по велению здравого смысла, Мечислав Николаевич прошёл вглубь рощи и… провалился в небольшую яму, полностью засыпанную опавшими листьями. Упал, выставив перед собой руки, и под ними ощутил ткань. Когда разворошил листья, первое, что увидел, — рукав статского пиджака и бледную, холодную на ощупь кисть. Общими усилиями вскоре откопали тело.

Лицо фон Линдсберга не выражало никаких чувств. Ни боли, ни страха. Посиневшие губы почти сливались с тёмными усами. Широкий потемневший разрез на шее, похожий на чудовищную улыбку, словно напоминал о том, что жизнь хрупка, и простое острое лезвие в один миг может оборвать течение суетливых дней.

Парнишка смотрел перед собой немигающим взглядом и стоял неподвижно, словно обратился в соляной столп. Губы его побледнели.

— Отведи его в сторону, — приказал Кунцевич одному из полицейских. Его собственное лицо выдавало, что в голове вихрем крутятся мысли, постепенно выстраиваясь в логичный ряд.

Мечислав Николаевич опустился на колени и продолжал разгребать листья, чтобы вокруг трупа образовалось пустое пространство, — возможно, отыщется если не орудие убийства, то какая-нибудь вещь, случайно обронённая преступником.

В карманах убитого обнаружились несколько купюр различного достоинства, немного серебряных мелких монет, письмо в конверте без адреса и интересная бумага на бланке Департамента полиции, подписанная заведующим Вторым делопроизводством действительным статским советником Зуевым.

Бумагу Кунцевич положил во внутренний карман пиджака. С ней стоило разобраться более тщательно.

4

— Ну и… — Ольга Николаевна наморщила не только лоб, но и нос, явно пытаясь что-то припомнить. — Нет, — решительно сказала она, — я знаю только тех лиц, которых назвала.

— Ольга Николаевна, — Власков так тяжело вздохнул, что собеседница с невольным вниманием посмотрела на него, как бы пытаясь угадать ещё не произнесённые слова и, не выдержав паузы, спросила:

— Кто-то ещё… умер?

— Если бы умер, — совсем тихо ответил Николай Семёнович.

— Убит?

Чиновник для поручений только кивнул.

— Карл или Варламеев?

— Последний.

— О боже! — Ольга Николаевна прижала руку ко рту. — Как это случилось?

— Убийца перерезал горло Александру Андреевичу. Именно поэтому я прошу вас вспомнить всё, что говорил Николай Иванович о своих недругах, ссорах или иных неприятных событиях.

— Если бы я знала, если бы я знала… — прошептала женщина, — я бы запомнила все наши разговоры, но увы, прошло три года. Вы понимаете, три долгих года. И что можно вспомнить? Слова, они как птицы — вылетели и исчезли в небесах, — Щепина смахнула платочком слезу в уголке правого глаза. — Я постараюсь, но не могу ничего обещать.

— Варламеев и Николай Иванович были близкими приятелями?

— Да. Николай плохо сходился с людьми, поэтому в приятельских отношениях состоял с немногими.

— С кем, за исключением Варламеева и Карла фон Линдсберга?

— В последние годы только с этими двумя, хотя после нашего расставания я точно не знаю. А вот ранее был у Николая близкий друг, с которым они то ли поссорились, то ли кто-то из них нанёс другому смертельную обиду. Я толком не знаю.

— Что за друг?

— Николай только раз его упомянул, но так, вскользь…

— В связи с чем?

Женщина прерывисто вздохнула.

— Прошло столько лет… — неуверенно сказала она.

— Но всё же, — настаивал Власков.

— Я попытаюсь, но только не сейчас. Мне в голову ничего не приходит, кроме службы. У нас сейчас сложные времена, но если я вспомню, то обязательно телефонирую вам. Можно телефонировать в сыскную полицию?

— Не можно, а нужно, только скажите, что сведения для Власкова.

— Непременно.

— Да, вот ещё что, — Николай Семёнович уже собирался уходить, когда ему пришла в голову одна безумная мысль. — Скажите, Ольга Николаевна, когда господин Власов получил по завещанию имение и капитал, были ещё наследники?

— Точно не помню, простите, — она усмехнулась, — моё тогдашнее состояние не позволяло заниматься реальностью. Те события я помню, как во сне, но… — женщина замолчала.

— Что?

— По-моему, кто-то ещё претендовал на имение, но за давностью лет я могу что-то напутать.

— Благодарю.

5

Мечислав Николаевич вполголоса выругался. Его инкогнито в этих краях раскрыто, придётся выуживать из портмоне бумагу, выданную в столице. Рассказывать, с какой целью он прибыл в Шавельский уезд, объясняться с местными чиновниками.

Кунцевич вытер руки платком, потом провёл ладонью по лицу.

— Вот что, Ваня, поезжайте-ка вместе с этим сообразительным парнишкой в Жагоры за становым приставом, пусть захватит с собою надзирателя, потом судебного следователя, прокурора и, само собой, доктора. Покажешь, где кто живёт? — обратился Мечислав Николаевич к парнишке.