Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

Власков почему-то почувствовал себя неудобно, словно пришёл не вовремя в чужой дом.

— Вы нашли убийцу Николая? — теперь женщина смотрела на него с интересом.

— Увы, он пока ещё ходит на свободе.

Ольга Николаевна прикусила нижнюю губу.

— Но есть подвижки в дознании, и мне кажется, мы находимся на верном пути, — продолжал Власков.

— Вам кажется или вы уверены?

— Уверен, — быстро сказал Николай Семёнович из-за боязни разочаровать женщину.

— Вашими бы устами… — она склонила голову к правому плечу. — Видимо, неспроста вы опять пожаловали в нашу богадельню.

— Совершенно верно. Неспроста. — Власков тяжело вздохнул, словно пришёл не для допроса свидетельницы, а для того, чтобы положить голову на плаху. — Вы довольно близко знали Николая Ивановича?

— Да, господин Власков, я знала Николая Ивановича. Я не знаю, что вы вкладываете в смысл произнесённых слов. Но я, — она гордо подняла голову и вдруг выпалила: — да, я была его любовницей. Была, — и расплакалась.

— Ольга Николаевна… — Власков остолбенел. Он не знал, что предпринять, пока не заметил на столе кувшин и стакан. Он налил воды и подал плачущей женщине.

— Благодарю, — она сделала большой глоток и поставила стакан на стол, потом смахнула слёзы. — Что вы хотели узнать?

— Как вам сказать…

— Говорите уж, я привыкла ко всяким словам.

— Николай Иванович не рассказывал вам о своих трудностях?

— Нет, что вы! Николай никогда бы не опустился до жалоб, притом женщине, с которой он имел… связь, — последнее слово она выговорила с трудом, будто слёзы вновь готовы были пролиться из глаз.

— Ольга Николаевна, простите меня за визит, но поверьте, я интересуюсь Николаем Ивановичем и… вами не ради обывательского любопытства. У меня служба такая — разыскивать преступников. И приходится помимо собственной воли проявлять дотошность к чужой личной жизни. Иной раз именно там кроется мотив преступления.

— Я понимаю вашу обеспокоенность, и меня тоже простите за вспыльчивость. Мне пришлось перенести… не слишком хорошее отношение окружающих к той уже почти позабытой ситуации. Вы сейчас мне напомнили о… Хорошо, что вас интересует? — резко сменила она тему разговора.

— Может быть, вы припомните, был ли Николай Иванович перед уходом из камеры чем-то обеспокоен, или вы слышали от него какие-либо… нет, не жалобы, — быстро добавил Власков, — ну, не знаю… Может быть, нелестные слова в чей-либо адрес? Или была какая-нибудь ссора с кем-нибудь из клиентов, недовольных продажей?

— Николай Семёнович, как вы понимаете, тот период для меня был не самым лёгким. Так что мнение окружающих стало не слишком важным, да и окружающая действительность воспринималась, как в тумане.

— Если вы сможете что-то вспомнить, то очень поможете дознанию.

Женщина сощурила глаза.

— Не могу, — она сжала губы.

— Даже самая малость может помочь.

— Понимаю, но…

— Ольга Николаевна, пусть будет так. Но о чём-то ведь вы с Николаем Ивановичем разговаривали? Делились своими заботами?

— Да, — сказала женщина, — но не думаю, чтобы те наши разговоры способствовали вашему розыску преступника.

— Возможно, вы правы, — у Власкова промелькнула мысль, что он и в самом деле попусту теряет здесь время. — У Николая Ивановича были приятели?

— Как у каждого мужчины.

— Вы, случаем, их не знали?

— Отчего же? Варламеев, если не ошибаюсь, Александр Андреевич, из Военно-медицинского управления. Линдсберг… нет, он представлялся Карлом фон Линдсбергом — по-моему, гвардейский офицер из какой-то столичной части. Ну, и…

3

— Так где они намеревались встретиться? — повторил вопрос Кунцевич, глядя парнишке в глаза. Последний взгляда не отводил, и в нём читалось: мол, отчего я должен это говорить? Всякие сведения должны быть оплачены. Мечислав Николаевич улыбнулся и выудил из кармана серебряную монету.

Парнишка подобрел.

— Недалеко от усадьбы есть берёзовая рощица, вот там и сговорились они на встречу.

— Тебе доподлинно известно? — не поверил петербургский гость.

— Совершенно точно, — осклабился парнишка.

— Ты их там видел? — высказал догадку чиновник для поручений.

— Я видел, как незнакомец туда шёл.

— Хорошо. Дотуда сколько вёрст?

— Ну, три-четыре.

— И незнакомец пошёл пешком? Не взял извозчика?

— Ну, я же видел, как он шёл.

— А скажи мне, как тебе показалось, незнакомец молод или стар?

— Да старый он.

— Почему ты так решил?

— Так борода седая, сам какой-то неказистый.

— Всё же вспомни, может быть, незнакомец хотел старым предстать. Вот как он шёл в рощу? Какой походкой? Старческой или?.. Плечи при ходьбе расправил или сгорбившись шёл? — допытывался Мечислав Николаевич.

— Шустро он ходил, — после некоторого раздумья поведал парнишка, — издали в самом деле казалось, что молодой идёт.

— Ну, ладно. Ты меня до рощи доведёшь? — Кунцевич и сам бы себе не ответил, зачем ему туда идти. Не хотелось верить, что прапорщик находится там, засыпанный жёлтыми опавшими листьями. Но иначе куда он исчез?

— А может быть, на лошадях доедем? — хитро спросил парнишка.

— Можно и на лошадях, только я не один, — Кунцевич показал на двоих мужчин, одетых не с таким шиком, как он сам.