Смерть под аплодисменты

– Нет, – ответил Дронго, – мы прилетели сюда не для того, чтобы спросить вас об этом.

– Тогда зачем? Что еще вы не успели узнать? Или не успел ваш следователь, который столько раз допрашивал меня. Неужели вы не понимаете, насколько тяжело мне каждый раз дается эта тема?

– Понимаем, – кивнул Дронго, – и поэтому специально прилетели сюда, чтобы побеседовать с вами. Не нужно так нервничать. Нам просто необходимо, чтобы вы успокоились и поняли наши мотивы. Вы умный человек и должны понимать, что у нас мало времени. Если бы у нас было больше времени, мы бы просто ждали в Москве, куда вы должны были приехать завтра.

– Я как раз собираюсь ночью в Москву, – подтвердил Морозов.

– Мы знаем. Поэтому решили срочно прилететь сюда. Дело в том, что в результате нашего расследования выяснились некоторые факты, о которых раньше не знал следователь, ведущий расследование убийства Натана Зайделя.

– Не убийства, а несчастного случая, – прервал их Морозов. – Я сто раз повторял, что не хотел его убивать и не убивал. А только нанес удар, согласно замыслу драматурга Шекспира и нашего режиссера Эйхвальда. Если я убийца, то эти двое – мои соучастники. Может, сумеете потребовать выдачи праха Шекспира, чтобы осудить его у нас в стране?

– Не нужно ерничать, – попросил Дронго, – никто не обвиняет вас в убийстве.

– Вы сами назвали смерть Натана Леонидовича убийством, хотя это был всего лишь несчастный случай, – напомнил Морозов.

– У меня есть для этого основания… Но давайте по порядку. Дело в том, что нам удалось выяснить некоторые новые обстоятельства произошедшей трагедии. Рапира, которая оказалась у вас в руках, была заточена. Ее специально подменили…

– И вы прилетели из Москвы только для того, чтобы сообщить мне эту сенсационную новость? – с явным презрением спросил Морозов. – Все видели, что она была заточенной. Только мы все поняли это слишком поздно. Этот придурковатый рабочий просто задел шкаф, свалил все рапиры в кучу и принес нам эту кучу, в которой оказалась и заточенная. Все это знают, следователь даже проводил следственный эксперимент.

– Нет. Я, видимо, неправильно выразился. Рапира, которая оказалась в ваших руках, не числилась в вашем инвентаризационном списке. Она не случайно попала на сцену. Ее сознательно заменили.

– Как это заменили? У нас были две заточенные и восемь…

– Она была не из вашего списка, – твердо повторил Дронго.

– Как это не из нашего? Тогда как она попала к нам на спектакль? – спросил Морозов. И только потом до него дошел смысл вопроса Дронго. Он изумленно уставился на эксперта. Каким бы талантливым актером он ни был, но так сыграть было невозможно. Было заметно, как он смутился и испугался. Теперь его испуг был явно заметен.

– Это была другая рапира? – очень тихо спросил он.

– Возможно, и другая, – ответил Дронго, – но это пока только наши предположения. Вы можете вспомнить в деталях последний акт этого спектакля?

– Конечно. Я его никогда в жизни не забуду. Все помню по минутам. Мне эта сцена даже во сне снится. Когда я хватаю рапиру и бегу к Зайделю с криком: «Ну так за дело, яд!» Ударяю его, и он неожиданно с побледневшим лицом падает на пол. Причем падает как-то неловко, боком, очень ненатурально. Когда он падал раньше, все получалось гораздо красивее и натуральнее.

– Это было уже позже. Но сначала острая рапира оказалась у вас в руках, и вы оцарапали руку Лаэрту, роль которого исполнял Шунков. Все правильно?

– Не нарочно. Я не понял тогда, почему он так дернулся. Но по сценарию мы положили рапиры на столик, и он буквально силой отобрал у меня ее, а потом ударил меня в плечо. Федор всегда отличается некоторой несдержанностью. Однажды в другом спектакле он так толкнул меня, что я едва не слетел со сцены. Ему все время кажется, что я получаю гораздо лучшие роли, чем того заслуживаю, и отодвигаю его в сторону. Учитывая, что за ним стоит мощная фигура Ольги Сигизмундовны с ее связями и возможностями, это неудивительно, и я не обращаю внимания на подобные выходки Шункова.

– А потом, уже по замыслу Шекспира, вы отобрали у него рапиру и снова попытались ударить его, уже сознательно. Правильно?