Смерть под аплодисменты

– Я ненавидел его всю жизнь, – глухо сообщил Сказкин. – Ему так легко все давалось, а мне – с таким трудом… Моего отца сбил пьяный водитель, а его жуликоватый отец выходил сухим из любых проверок. В театральном меня считали лучшим актером, но лучшие роли давали Натану. Однажды меня захотели снять в кино. Фильм должен был получиться замечательным, и меня пригласили на главную роль. Зайдель должен был играть эпизоды. Ночью мы обмывали начало фильма, а утром почувствовали себя плохо – оказывается, водка была паленой. Зайдель был единственным среди нас, кто почти не пил. Еврейский мальчик оказался умнее всех нас. Ему предложили мою роль, пока я лежал в больнице, и он согласился. Вскоре он получил звание заслуженного артиста – а я получил на всю жизнь гепатит и увеличенную печень. Потом я злоупотреблял алкоголем, а он становился лауреатом и народным артистом. Я все ему прощал, но когда узнал, что он запирается прямо в гримерке со Светланой, понял, что должен сделать. Я должен убить его прямо на сцене. Под аплодисменты собравшихся зрителей, чтобы это была по-настоящему театральная смерть. Что я и сделал. Вы даже не представляете, как это сложно – притворяться всю жизнь, делать вид, что радуешься успехам своего друга, и поздравлять его с очередной победой, желая ему скорой смерти. Все это было, и я уже не мог сдерживаться. Просто не мог.

– Несчастный вы человек, – вздохнул Эйхвальд. – Вам уже за пятьдесят. Прожить именно так всю свою жизнь, завидуя и страдая… Мне даже стало вас жалко. Натан любил жизнь, веселился, встречался с женщинами, превосходно играл. А вы мучились и завидовали. Поистине, Бог не мог наказать вас страшнее, чем та судьба, которую вы для себя выбрали. Так, значит, это вы подменили рапиру?

– В театральном не хватает именно одной рапиры, – сообщил Ивардава, – но я не думал, что ее взял Игнат Никитич.

Сказкин молчал, словно не понимая, что речь идет именно о нем и его судьбе. Следователь поднялся и быстро подошел к Дронго.

– Как вы считаете, он даст признательные показания? – спросил он.

– Ему уже все равно, – ответил за Дронго Эдгар. – Посмотрите на выражение его лица. Кажется, он начинает понимать, что после смерти Натана Зайделя остался один и вся его ненависть и зависть ушли в песок. Зайдель все равно останется в памяти благодарных зрителей как выдающийся актер, а Сказкин – как посредственность, которая так и не смогла простить одаренности своего друга.