Смерть под аплодисменты

– Нет, – убежденно ответил Дронго, – все было совсем иначе. Убийство было идеально задумано и мастерски осуществлено. Дело в том, что убийца, во-первых, должен был видеть сцену смерти короля несколько раз, чтобы продумать свой план. И во-вторых – а это самое главное, – у меня есть конкретные подозреваемые в этом преступлении. Теперь уже есть.

– Тогда поясни мне, что ты об этом думаешь.

– Рапира не могла лежать среди других клинков, – возбужденно пояснил Дронго, – ведь даже по статистике она могла не попасть в число тех двух рапир, которые выдал Озрик Лаэрту и Гамлету для боя. Она была в связке, но ведь ее нужно было дать. И убийца вытащил ее из связки, положив отдельно для Озрика. Но тот перепутал – допустил небольшую ошибку. Заточенная рапира оказалась сначала у Гамлета, а тупая у Лаэрта. У Шекспира вся сцена гениально прописана. Вино, предназначенное Гамлету, пьет королева и умирает. А яд на клинке был предназначен тоже ему. И Лаэрт должен был нанести свой удар, после чего Гамлет отбирает у него рапиру, наносит свой удар и убивает дядю – короля. Человек, который придумал это убийство, прекрасно знает пьесу Шекспира.

Среди двух рапир одна была заточенной. И она случайно попадает в руки Гамлета. Здесь вариант пятьдесят на пятьдесят, и он не в пользу убийцы. Но выдает его с головой.

– Я по-прежнему ничего не понимаю, – признался Эдгар.

– Восемь рапир приносит Ханларов и кладет их на столик за кулисами. Из этой связки актеры берут рапиры для конкретных сцен, а в заключительном акте бóльшая часть рапир выносится на сцену Озриком. Среди них есть заточенная рапира, и убийца знает, что она там. Он вытаскивает ее из общей связки и кладет сверху для Озрика. Тот берет две рапиры и случайно отдает заточенную Гамлету, а незаточенную Лаэрту. Но у Шункова свои счеты с Морозовым, и когда тот случайно его ранит, он начинает нервничать. Потом он отнимает у Лаэрта рапиру, и с этой минуты все предопределено. Лаэрт наносит свой удар Гамлету. Все идет уже по Шекспиру. Гамлет возвращает себе рапиру и наносит удар Лаэрту. А потом бьет короля, своего дядю, не подозревая, что рапира заточена. И убивает его. Идеальное убийство. Обвинять можно кого угодно: главного режиссера Эйхвальда, завхоза Крушанова, заведующего реквизитом Аствацатурова, рабочего Ханларова, даже несчастного Озрика-Полуярова, который и выдал эти рапиры обоим актерам. Чуть ли не Шекспира… Но на самом деле там был убийца, который разработал этот план.

– Какой убийца? Кто?

– У нас есть несколько подозреваемых. Самого короля мы убираем как жертву. Озрик слишком труслив, не говоря уже о том, что именно он и раздавал рапиры. Остаются несколько человек, которые были в этот момент на сцене. Гамлет, королева, Лаэрт, Горацио и двое вельмож. Шесть человек. С Озриком семь. И никак не больше. Один из этой семерки и был убийцей Зайделя, разработав гениальный план его устранения.

– Но почему ты убежден, что убийца присутствовал на сцене в момент смерти короля?

– Заточенная рапира. Если убийца не дурак, то он должен был просчитать все шансы. Восемь незаточенных рапир на полке в шкафу, и две заточенные. Десять рапир. И только одна, которой можно нанести роковой удар. Конечно, убийца подменил все заранее, но сам не понес рапиры на сцену. А подождал, пока их принесет на столик Ханларов и вынесет на сцену Озрик-Полуяров.

До этого шансы на то, что в руках Озрика окажется нужная рапира, – один из десяти. Десять шансов из ста. Слишком маленький шанс, все может случиться. Убийца не стал пускать дело на самотек. Он подходит к столу прямо на сцене и выбирает рапиру, которую Озрик даст Гамлету. Вот с этой секунды все решено, и Зайдель действительно обречен.

– Господи, – прошептал Вейдеманис, – неужели ты все это сумел просчитать?

– Я подумал про алебарды, которые лежали за кулисами, и понял, как можно было совершить это преступление. Остается понять, кто и зачем это сделал.

– Тогда все ясно. Это сделала Ольга Сигизмундовна. Таким образом она отомстила своему первому мужу за свой выкидыш. Может, она даже считала себя вправе делать нечто подобное – ведь тогда его так и не посадили в тюрьму за то, что он с ней сделал. А сейчас она просто вершила правосудие. Помнишь, как в «Восточном экспрессе» у Агаты Кристи, когда порядочные люди вершат правосудие?

– Ее сложно назвать порядочным человеком, – возразил Дронго, – но она вполне могла это сделать. И Шунков под ее влиянием мог сделать нечто подобное. Он ведь абсолютно беспринципный эгоист и альфонс. У Сказкина было меньше причин для подобного. Остается поговорить с Маратом Морозовым, чтобы восстановить всю картину до конца. Может, он вспомнит, кто именно, кроме Озрика, подходил к столу с рапирами. И тогда мы наконец сможем вычислить убийцу. Не забывай, что мы ничего не знаем о двух актерах, сыгравших вельмож, – об Ивардаве и Фишкине. Нужно будет постараться найти и этих лицедеев, чтобы завершить наше расследование и найти убийцу.

Глава 13