Смерть оловянных солдатиков

Теперь ходу! Ручку до упора. Стучат колеса. Гудок! Так, для куража. И привлечения внимания, чтобы не пропустили случайно состав.

Всё. Больше здесь делать нечего! Куда прыгать? Слева холмы, справа болотце. В болотце боевики не сядут – мокро там и обзора нет. А им местность отсматривать. Значит, вправо.

Спуститься на ступеньку. Зависнуть. Примериться. Выбрать место.

Ни черта не видно. Всё мелькает, несется. Вон там, кажется, ни камней, ни столбиков, ни деревьев. Правда, насыпан гравий. Ну да ничего.

Прыжок! Удар! Камни из-под подошв… Жесткое падение. Неласково встретила земля-землица. По щеке кровь… Но это ладно, главное, руки-ноги целы! Откатиться в кусты, чтобы не маячить. Присесть. Осмотреться…

Простучал, мелькнул мимо хвостовой вагон поезда. Вон он – мост. Еще немного и состав…

Взрыв! Еще один! По звуку – гранаты. Точно, они!

Кто? Зачем? Серега? Больше некому. Мочит боевиков. Хочется надеяться что он, а не его… Черт, если он всех угробит, то… То взрыва не будет! И поезд покатит дальше. До станции. А там… Ну или раньше с рельсов сойдет, где-нибудь на повороте, где нужно осаживать скорость. А осадить некому, потому что кабина пуста! Точно, сойдет! До следующей станции сорок километров и до черта поворотов. Так что риск самый минималь…

Вдруг ухнуло! На мосту! Раскатилось эхо. Дрогнула земля. Вскинулось пламя…

Нет, не пойдет дальше поезд! Приехал поезд! Станция конечная! Просел, рухнул в реку целый пролет. И по нему, как по горке, покатили вниз вагоны, круша и сминая друг друга. Пустые вагоны!

Если взрыв, значит, Серега не смог… Но гранаты? Выходит – пытался. Пытался, да не успел. Жив ли?

Где боевики? Осмотреться. В открытый бой с ними вступать нельзя. С одним пистолетом много не навоюешь. Это тебе не диспетчеров пугать. Надо подобраться ближе к мосту. Аккуратненько, под прикрытием кустов, кое-где переползая по-пластунски.

И вдруг, фигура, одиноко стоящая над обрывом возле моста.

Серега? Он! Жив! Жив, зараза! И коли так, не скрываясь стоит, то, значит, можно ничего не бояться – некого бояться!

Всё. Теперь точно, всё! Поезд приехал. И все тоже приехали!

* * *

Это было прямое оскорбление. Написанное черным по белому. Произнесенное в эфире. Растиражированное во всех мировых СМИ. Показанное по новостным каналам телевидения. Активно обсуждаемое в Интернете…

Это был вызов журналиста и писателя-одиночки всему исламскому миру.

– Ваш бог любит не вас, он любит меня! – иронизировал он в прямом эфире. – Ибо он защищает меня от слуг своих. Что дает мне право сомневаться в вашей искренней к нему вере! Иначе, зачем бы он наказывал смертью свою паству, оберегая и защищая неверного? Защищая и оберегая меня! Ни есть ли это знак свыше, указующий на то, что вы утратили веру, обидев своего бога? И не стал ли я ближе к нему, чем вы?

А? Каково! А иначе, как истолковать два неудавшихся покушения?! Как понять, что два вооруженных до зубов отряда были искрошены в хлам, а их обидчик остался жив!

– Хотите пари? Ставлю сто к одному, что вы ничего не сможете сделать со мной. Как не смогли до этого! Я должен признать допущенную мною ошибку – в своей книге я переоценил вас и исходящую от вас угрозу. Я обманул своего читателя. Вы не несете угрозу миру, ибо вы не способны справиться даже с одним человеком. Со мной. Не способен одолеть всех тот, кто не способен победить даже одного! Вот он я – придите, расправьтесь со мной. Ну же! Вас много. Я один. Но я сильнее вас, и не вы, ни ваш бог не можете доказать обратное!

Похоже, журналист и впрямь уверовал в свою неуязвимость. Исламский мир скрежетал зубами. Но ответить, если не словами, но делом, на эти выпады никто не мог. Хотя нет, все же нашелся тот, кто принял вызов.

Это был уважаемый на Востоке человек, воин и уже политик Галиб. Он сказал: