Смерть обывателям, или Топорная работа

Петербургский чиновник подошел к городовому, представился.

Полицейский приложил руку к фуражке, на тулье которой развевалась никелированная ленточка с гербом Вышнего Волочка.

– Городовой Сидоров.

Кунцевич протянул ему конверт:

– Братец, подскажи, как мне добраться до указанного адреса.

Страж закона взял в обе руки протянутый лист и, шевеля губами, прочитал. Затем поднял взгляд на приезжего.

– Ваше благородие, улица находится в той стороне, – указал он куда-то рукой. – До неё путь не близкий, это через… – И полицейский начал сыпать названиями улиц.

Кунцевич терпеливо дослушал, не перебивая, в конце объяснения спросил:

– Туда экипаж проедет?

– Так точно, четверть часа – и вы там, – городовой вернул конверт, который Мечислав Николаевич положил в карман, – только больше, – невнятно добавил он, – не давайте.

– Хорошо, – кивнул Кунцевич и уже хотел идти, но страж порядка его остановил и сам подозвал жестом извозчика. – Он вас быстро домчит до нужного места, – приложил руку к околышу фирменной фуражки, – ваше благородие.

Мечислав Николаевич кивнул полицейскому и сел в подъехавший экипаж.

Ехали недолго, оставляя после себя поднятую колёсами экипажа и копытами лошади жёлтую, с лёгкими песчинками пыль. По обе стороны дороги оставались дома в один или два этажа, попался только один в три, с вычурными деревянными воротами, покрашенными в коричневый цвет. По улицам бегали босоногие детишки в залатанных рубахах, взрослые встречались изредка – видимо, большая часть работала на крупнейшей в городе Прохоровской мануфактуре «Таболка».

– Приехали, барин, – обернулся чернявый парень, почему-то с россыпью рыжих пятнышек по лицу. Принял плату. – Благодарствую, барин. Может, вас подождать? – предложил извозчик.

Кунцевич не стал долго раздумывать и сразу же ответил:

– Почему бы и нет? Подожди, братец. Думаю, надолго здесь не задержусь.

Мечислав Николаевич заглянул во двор. Никого не было, только у хозяйственного строения пробежала курица. Петербургский гость осмотрелся – собак не видно.

И чиновник направился ко входной двери.

Постучал.

В ответ ни звука.

Снова постучал. Послышались торопливые шаги. Скрип – и высунулась в щель между дверью и косяком голова девчушки лет двенадцати-тринадцати. Увидела и тут же исчезла. Через минуту из той же щели появилась женщина постарше, с седыми волосами, зачёсанными назад. Поморгала в удивлении глазами.

– Добрый день, – поздоровался Кунцевич и убрал пальцы с рукояти пистолета, засунутого на спине за ремень.

– Доброго и вам, – ответила женщина, открыла полностью дверь и вышла на крыльцо, вытирая руки фартуком.

– Скажи, любезная, здесь ли проживают Анциферовы? – улыбнулся Мечислав Николаевич.

– Ну, проживают, – хозяйка явно была не из гостеприимных.

– Нет ли у вас родственников в Твери?

– Тебе-то какое дело, господин хороший, есть или нету? – женщине явно не хватало миролюбия.

– Так весточку я принёс от них.

– Господи, – криво ухмыльнулась женщина, – сто лет их не видали, да столько бы и не слыхали. Родственники нашлись! Мы про них и позабыли давно. Что это они о нас вспомнили?

– Вот, вспомнили. – Кунцевич, стоя на нижней ступени крыльца, с интересом рассматривал женщину. – Есть ли ещё кто дома?

– Ну, есть. Тебе-то что?

– Поговорить надо.

– А ты кто таков?

– Здесь будем лясы точить или в дом пригласишь?

Женщина отступила в сторону, позволяя войти в дом. Кунцевич прошёл через сени и оказался в большой комнате. Слева возвышалась белёная печь, справа – два невысоких, довольно узких окна, под которыми вдоль стены стояла скамья и длинный стол. Облокотившись о вытертую за долгое время рукавами и руками столешницу, сидел мужчина, казавшийся молодым. Но когда глаза Мечислава Николаевича привыкли к тусклому свету, чиновник понял, что ошибся. Голову мужчины хоть и обрамляли густые волосы, но не было ни одного тёмного, только седые. Лицо пересекали глубокие морщины, наряду с заострённым носом и впалыми щеками придававшие человеку вид мумии, какую Кунцевич видел в одном из музеев.

– Здравствуйте, – Мечислав Николаевич снял шляпу ещё на крыльце.

– Здравствуй, барин! – ответил сидевший за столом. – Ты меня, дурня старого, прости, что молодецки не вскакиваю, как в младые годы. Нынче ноги уже не держат.

Петербургский гость промолчал, только обернулся на шедшую позади женщину.

– Проходи, – сказала она как-то по-приятельски и подтолкнула под локоть, – ты садись, барин, – на последнем слове она ухмыльнулась, – наш дед у нашего помещика до Манифеста крепостничествовал, вот всех барами и зовёт.

Старик окинул Мечислава Николаевича взглядом.

– Видно, что издалека к нам пожаловал, барин? – это прозвучало то ли вопросом, то ли утверждением.

– Издалека, – подтвердил догадку старика петербургский гость, который так и остался сидеть неподвижно, только сверкнули глаза.

– Неужто к нам из самого Питербурха?

– Как ты догадался?

– А что догадываться, ежели к нашему барину, как гости приедут, так из столицы. Других не принимал. Так с каким делом, барин, к нам пожаловал?

– Вот разыскиваю Анциферовых.

– А почему к нам пожаловал? У нас почти вся улица Анциферовы.