Смерть обывателям, или Топорная работа

– Так с рождения, ваше благородие, как мать с отцом выродили, так с того времени тута и обитаю.

– Ты меня лучше Михаилом Александровичем зови…

– Не сможет, он у нас с младенчества имена коверкает, хотя пишет, подлец, справно и без помарок, – с завистью произнес Хлюдзинский.

– Об этом потом. Ты мне поведай, всех ли уехавших в города знаешь?

– Как не знать? У нас ежели едут, то извозом заниматься, либо в Питербурх, либо во Псков. И как полагается, как снег сойдёт, так обратно.

– Хорошо, если так. Тогда поведай мне о Моисее Андреевиче Андрееве. Знакомо имя?

– Моис… Андреич… простите, барин, – не стал он называть имени.

«Выкрутился», – усмехнулся столичный гость.

– Он уехал из деревни лет сорок тому назад, – подсказал Лунащук.

– Так у нас тогда уехал Моська, так, значит, он, как его…

– Моисей, – подсказал чиновник для поручений.

– Так он один, почитай, как в город уехал, так и не вернулся.

– Что о нём скажешь?

– Ну…

– Ты не нукай мне, – встрял в разговор становой, – ты мне по совести отвечай. Вишь, гость наш издалека приехал, и не след ему байки твои выслушивать. Говори, что знаешь, начистоту, понял?

– Что не понять, – староста поскрёб голову правой ладонью. – Мне-то годков тогда десять всего было.

– Ты мне на годки не кивай, – погрозил Хлюдзинский кулаком-кувалдой.

– Ляксандр Антоныч, вам старики наши больше расскажут. Может, мне кого из них привесть?

– Ну…

– Александр Антонович, – Лунащук спокойным голосом обратился к приставу и тронул того за рукав, – может, и вправду со стариками поговорим? Вспомнят каждый своё, и у меня картинка сложится.

– Пускай, – махнув рукой, сказал примирительным тоном становой, – давай по очереди и по одному. Посмотрим, что они вспомнят.

– Рассказывайте по порядку, и юлить нет нужды, мне нужна правда, – Кунцевич, заложив руки за спину, прохаживался, словно вахмистр перед строем солдат. – Я слушаю.

– Занимались, стало быть, в Москве мы извозом, – начал старший, выбранный, видимо, ещё до поездки, – поехали вместе. Всё же втроём и веселей, и опасности поменьше. Звиняюсь, господин…

– Можно – Мечислав Николаевич.

– Звиняюсь, Ме…слав Николаич, пока двое спят, третий бодрствует. Ну, в таком граде, как Москва, лишним не бывает. Вот мы собрались, выписали нам в присутствии паспорта, вот мы и двинули на заработки. Денег в деревне нет, а надо одно, другое, третье купить. Вот каждый год мы и ездим.

– Каждый?

– Так точно, каждый.

– И, видимо, в одном месте всегда останавливаетесь?

– Именно так, проживаем у одного нашего земляка.

– Сколько в Москве жили?

– Так, почитай, как белые мухи с неба полетели, так и поехали мы.

– Понятно, давай дальше.

– А дальше что? – пожал плечами старший. – Как потеплело, так домой собрались.

– Когда обнаружили, что паспортов нет?

– Выезжали, они у нас были, а вот в дороге то ли потеряли, – он бросил быстрый взгляд на петербургского чиновника, – то ли украли.

– В дороге сколько времени были?

– Почти день, спешить было некуда. Ехали только днём. Слышали, что ночами озорничают на дорогах, вот слегка струхнули.

– Значит, – наморщил лоб Кунцевич, – когда вы выехали, паспорта были при вас?

– Истинный крест, при нас, – все трое, как по команде, перекрестились.

– Верю, – кивнул Мечислав Николаевич, – вы ж, прежде чем выехать, открепительный листок брали?

– Брали, – подтвердили крестьяне.

– С вами кто-нибудь ещё ехал?

Все трое переглянулись, но промолчали.

– Кто с вами ещё был?

– Васька Коробицын из Микулина Городища.

– Без лошади он был?

– Да.

– И когда он напросился к вам в попутчики?

– Перед самым отъездом.

Не прошло десяти минут и одной опустошённой рюмки, как на пороге возник поддерживаемый под локоть старостой старик. Лунащук так и не смог даже примерно угадать, сколько ему лет. Старик окинул комнату взглядом выцветших от времени глаз. Перекрестился на икону в углу.

– Здравия желаю, – слегка поклонился.

– Здравствуй, старик, – первым ответил на приветствие Хлюдзинский и обратился к старосте: – Посади его на лавку.

Старик с осторожностью опустился на скамью, вытянул руки и оперся на палку, с которой пришёл.

– Сколько ему лет? – тихо спросил Михаил Александрович у станового. – В здравой ли он памяти?

Не успел пристав ответить, как старик снова подал голос:

– Годов своих прожитых, господа хорошие, я не помню и считать их давно перестал, после того как правнуки у меня народились. На память свою не жалуюсь.

– Ладно, старик, если так, то можешь помочь мне в дознании? – Лунащук смотрел на приведённого старостой.

– Вижу, ваше благородие, вы не из наших, да и говор у вас не псковский.

– Да, не из псковских, – улыбнулся Михаил Александрович, – а прибыл я из столицы для проведения дознания, и служу я в сыскной полиции.

– В сыскной? – у старика даже поднялись брови. – Не слыхивал я о такой. Ранее дознание приставы вели да судебные следователи, а нынче сыскная, – удивлённо покачал головой. – Видно, по сурьёзному делу пожаловали за тридевять земель?

– Сурьёзному, – ухмыльнулся Лунащук. – Ты всех жителей Бережани помнишь, кои при тебе здесь обитали?

– Всех не всех, но многих.

– Более сорока лет тому жил в Бережани Моисей Андреев. Знаком такой?