Смерть и немного любви

Он откинулся на расшатанном ветхом стуле и самодовольно уставился на Веронику Матвеевну. Она с горечью смотрела на него и вспоминала тот злосчастный день, когда… А теперь она делает все возможное, чтобы сын никогда не узнал, какой у него отец. Она носит ему деньги, отказывая себе и Валерию в самом необходимом, отрывает жалкие крохи из и без того нищенского их бюджета и каждый день с ужасом ждет, что это испитое уголовное ничтожество явится к сыну. То, что он видел Элю, означает, что он все-таки подбирается к Валерику. И если сын женится на девушке из состоятельной семьи, этот страшный день придет: Павел не упустит своего. О господи, хоть бы он умер!

— Ладно, давай деньги и можешь выметаться отсюда, — благодушно разрешил Паша. — Или ты еще чего-нибудь хочешь?

— Хочу, — неожиданно резко ответила Вероника Матвеевна. — Хочу рожу твою поганую никогда не видеть, ублюдок.

— Ты полегче, — окрысился он. — У самой-то рожа… Сдохнешь — вот и не увидишь больше. Давай поспешай к могилке, сделай себе облегчение. Я уж по старой памяти сам лично тебя обмою да в последний путь обряжу, не забыл еще, как это делается.

— Лучше б ты имя мое забыл и адрес, сволочь. Все жилы из меня вытянул, всю жизнь отравил! Господи, за что же мне такое наказание!

Женщина заплакала, с ненавистью глядя на отца своего мальчика и не закрывая лица руками. Она желала себе смерти и в то же время боялась умирать. Ведь когда она перестанет жить, сын такого удара не перенесет.

* * *

Участковый, на территории которого находился дом, куда вошла Вероника Матвеевна Турбина, оказался симпатичным молодым пареньком с белесыми ресницами и мальчишеской улыбкой. Коротков терпеливо дожидался его почти два часа, пока тот пришел после обхода участка.

— Коля, мне нужны сведения о лицах, проживающих в этом доме, — сказал Коротков, протягивая участковому бумажку с адресом.

— Обо всех? — уточнил Коля. — Там все квартиры коммунальные, жильцов много.

— Туда вошла женщина, Турбина Вероника Матвеевна. Я хочу знать, к кому она могла приходить. Может быть, ты мне навскидку скажешь?

— Турбина, Турбина… — задумчиво повторил Николай. — Нет, такой фамилии я не помню. Надо смотреть каждого.

Он достал из сейфа папку, из которой извлек длинный список жильцов интересующего их дома. Ни одна фамилия в этом списке внимания не привлекала.

— Сделаем проще, — предложил участковый. — Сейчас пойдем с поквартирным обходом, быстренько выясним, к кому сегодня приходили гости, а там уже проще будет. Вы со мной пойдете?

— Нет, — покачал головой Коротков. — Турбина знает меня в лицо, я только сегодня с ней беседовал. Ты уж давай один, ладно?

— Лады. Она из себя какая?

— Пожилая женщина, семьдесят лет, маленькая, худая, волосы седые, забраны в пучок. Одета в темно-синее платье, сверху — серый плащ. Да, еще косынка на шее, светлая такая.

Юра остался в отделении милиции, а молоденький участковый отправился рассказывать жильцам дома душераздирающую историю о том, как сегодня на улице ограбили девушку и преступник скрылся вот как раз в этом подъезде. Вернулся он примерно через полтора часа и сообщил Короткову, что пожилая женщина навещала дважды судимого алкаша Павла Смитиенко. Они тут же взяли в паспортном столе данные на Смитиенко, но ничего интересного не обнаружили. Что общего могло быть у него с пожилой женщиной?

— Что у тебя есть на этого типа? — спросил Коротков.

— Пьянь, — поморщился Николай. — Не работает, поддает каждый день.

— А на какие шиши, если не работает?

— Ну вы и спросили! — засмеялся тот. — Это раньше, когда статья была за тунеядство, можно было докапываться, кто на какие деньги пьет. А сейчас это никого не интересует, законом не возбраняется.

— Ты мне про законы-то не рассказывай, я их не хуже тебя знаю. А ты как участковый должен знать, кто у тебя на территории чем дышит.

— Да вы что, Юрий Викторович, — возмутился Николай, — у меня других забот нет, что ли? Я с семейными дебоширами-то еле-еле управляюсь, чтобы не перебили друг друга в случае чего, да с киосками этими как на пороховой бочке живу, от разборки до разборки. А Смитиенко безвредный мужик, пьет только, но вреда-то от него никакого.

— А ты откуда знаешь, есть от него вред или нету? Ты же им не занимаешься, — поддел Коротков.

— Раз у меня нет сигналов на него, значит, и вреда нет, — рассудил улыбчивый участковый.

— Бить тебя, Коля, некому, — вздохнул Юра. — А с небитого с тебя толку не выйдет. Запомни: на кого сигналов нету — те и есть самые опасные. Ладно, бывай.

Он вернулся на Петровку уже поздно вечером. В отделе никого не было, но на столе его дожидалась справка о том, когда и сколько раз Вероника Матвеевна Турбина меняла место жительства. Справка эта Короткова озадачила. Выходило, что она с рождения и до шестидесяти лет постоянно жила в одном и том же месте, а потом в течение десяти лет переезжала четыре раза, причем каждый раз новая квартира оказывалась хуже и меньше предыдущей. Любопытно, с чего бы это?

* * *