Смерть и дева. Эхо незнакомцев

— Ясно. Тогда до завтрева. Этель, кинь в стирку мой передник.

К удивлению миссис Брэдли, на следующее утро она явилась вовремя. Таких приятных неожиданностей больше не повторялось, но миссис Брэдли уже поняла, что ее эксперимент с приходящей прислугой увенчался успехом. Миссис Сладжер и впрямь каждые полчаса жаловалась на учащенное сердцебиение, единственным средством от которого, видимо, была большая чашка чаю с чем-нибудь вкусным, вместе с тем она была настолько хорошо осведомленной и незлобивой сплетницей, что вскоре миссис Брэдли уже знала о жизни деревни все, что только было можно узнать.

Любопытно, что миссис Сладжер оказалась достаточно беспристрастной и объективной, чтобы не сетовать на отношение деревенских жителей к ней самой.

— Вот что я вам скажу: на самом деле я вовсе не думаю, что обязательно надо было упечь меня за решетку за пару блузок, — объясняла она, — но судья сказал, что какой же это пример, если случается так часто. А еще скажу, что есть тут такая миссис — я бы назвала вам имя, но нет имен, нет и вины, так вот она ездит на каждую распродажу подержанных вещей, какие только случаются на десять миль в округе, и если там она ненароком сшибает вещи со столов, а потом помогает ставить их обратно, только не все, так это никого не касается. А я что — я не жалуюсь! Вроде как сменила обстановку, да и от малышни отдохнула, а что тут Этель вытворяла, мне дела нет.

Миссис Брэдли навострила уши, но продолжала с неослабевающим рвением раскладывать и выбрасывать почту.

— Этель — очень милая девушка, — заметила она. — И миловидность, и интеллект — такое сочетание качеств встречается редко.

— Знаете, — отозвалась миссис Сладжер, заглядывая под книжный шкаф и, вероятно, гадая, какой участок пола можно оставить немытым сегодня, — вы уж не взыщите, только мне нравится, как вы про нее говорите. Слова все такие длинные, а вы, наверное, знаете, что они значат. Я так и говорю Этель, когда по утрам домой прихожу: слушать вас полезно, как иностранный язык учить, когда вы разойдетесь, как ирландец.

Миссис Брэдли, до сих пор не подозревавшая о своем сходстве с ирландцами, ловко направила разговор в прежнее русло.

— Этель, полагаю, учила французский в школе.

— Французский? Этель-то — и французский? Да если бы я услышала такое, я бы поучила этих учителей уму-разуму. И без того она в школе столько времени потратила попусту. А уж ненавидела-то ее как! До пятнадцати лет там просидела! Слыханное ли дело? Это ж сколько денег можно было заработать!

— А сейчас она сколько зарабатывает?

— Да понимаете, это все мои сердцебиения. Мне помощь нужна, ничего не поделаешь.

— Но она, полагаю, часто развлекается. Я всегда считала, что юным девушкам необходимы развлечения.

— Развлечения? Ну, на этот счет не знаю. Молчунья она, Этель. «Будь ты курицей, я бы знала, что с тобой делать, — так я ей говорю, — но ты-то не курица, так пусть бог тебе поможет, да только и он не захочет». Это все из-за молодого мистера Кокса — ну, вы знаете, душенька.

Бросив орудия своего ремесла, она села на корточки.

— Молодого мистера Кокса? Ах, вот как? — переспросила миссис Брэдли, предчувствуя, что сейчас услышит то, что ей требовалось. — Весьма привлекательный юноша. Жаль, что у него такой недуг.

— Да не будь его, он бы на Этель и не взглянул, — со свойственной ей поразительной деловитостью разъяснила миссис Сладжер. — Вот из-за него Этель и молчит и хмурится, сколько я ее ни бранила. «Зря ты из-за него изводишься, Этель, — твердила я ей. — Он ведь из господ, хоть и чудной, бедняжка. Да еще и глухой и немой!» А ей хоть бы хны. «Иногда да, а иногда нет», — говорит. Мне это сразу не понравилось, я так прямо вам и скажу, душенька. «Ты смотри у меня, — сказала я ей. — Знаю я эти разговоры. Шашни девчонку до добра не доведут, вот хоть на меня погляди». Ведь кроме меня, душенька, у Этель никого родных, вот я и смотрю за ней в оба с тех пор, как ей минуло двенадцать. Но за решеткой-то я просидела аж три месяца, уж думала, все, но нет, пронесло, ничего с ней не случилось.

Миссис Брэдли с нетерпением стала ждать, когда мисс Хиггс выйдет из больницы и сможет ответить на несколько каверзных вопросов. Ответ на один из них ей было необходимо узнать. Сам вопрос стал результатом невероятной догадки. Она родилась в голове у миссис Брэдли, пока она слушала, как разглагольствует миссис Сладжер. Получить утвердительный ответ на этот вопрос казалось совершенно невероятным, но он представлял такой соблазн, что миссис Брэдли искренне надеялась на обнадеживающий исход.

— Скажите, — заговорила она, — вы стали бы возражать, если бы я задала Этель один вопрос о юном мистере Коксе?

— Да она вам все одно не ответит, а как заставить ее — не знаю. Я ведь никогда на них руки не поднимала, ну разве что Берту давала затрещину, и…

— Вряд ли Этель откажется ответить на этот конкретный вопрос, миссис Сладжер. У меня нет ни малейшего намерения ранить ее чувства или поднимать какие-либо нравственные или социальные проблемы.