Смех Циклопа

Это возымело последствия.

Пока все кроманьонцы давились от смеха, неандертальцы, потрясенные гибелью своего смышленого соплеменника, решили не есть и не выбрасывать его, а зарыть в глубине пещеры.

Так благодаря юмору человечество перешагнуло важный рубеж в своем развитии. Теперь неандертальцы хоронили своих мертвецов, а кроманьонцы рисовали на стенах пещер. Часто это был кружок, от которого отходил зигзаг, и человечек не рядом, а под ним, как того требовала приверженность истине.

И всякий раз, когда какой-то кроманьонец рисовал круглое облако, молнию-зигзаг и человека с разинутым ртом внизу, его племя покатывалось со смеху.

Так кроманьонец изобрел карикатуру и комикс.

Считается, что именно тогда гомо сапиенс превратился в гомо сапиенс сапиенс, то есть в современного человека.

Что касается неандертальцев, то они, не додумавшись до юмора второй степени, вымерли.

Большая история смеха. Источник: GLH.

24

У мужчины низкий лоб, широкие плечи, квадратный подбородок, роль разговора у него играет исходящее из живота урчание. Только розовый костюм прямоугольного покроя не позволяет признать в нем прикинувшуюся человеком гориллу.

Молодая журналистка Лукреция Немрод показывает свою карточку прессы. Охранник звонит своему начальнику, тот – своему, только после этого ее пропускают в частный парк.

Лукреция едет по парку на своем мотоцикле и восторгается открывающейся ее взору красотой.

Дариус Возняк построил не просто виллу, он создал настоящий миниатюрный Версаль с такими же гравийными аллеями, французскими садами, фонтанами и скульптурами.

Перед U-образным дворцом Дариуса выстроились роскошные машины.

В центре двора стоит вместо статуи Людовика XIV статуя самого Дариуса с приветственно поднятой рукой.

Высоко на флагштоках трепещут на ветру розовые знамена с символом комика – глазом с сердцем внутри.

Стоит молодой журналистке поставить свой мотоцикл с коляской рядом с вызывающе шикарным авто, как к ней подбегает ливрейный лакей, вооруженный зонтом.

Мать Дариуса, Анна Магдалена Возняк, – дама 78 лет с несколько скованными манерами, на ней черное декольтированное платье с кружевными рукавами. На шее у нее ожерелье из крупного жемчуга. Жир на лице прорезают глубокие морщины, на голове сооружена сложная старомодная прическа.

– Болезнь сердца у Дариуса? Ничего подобного! Я даже больше вам скажу, мадемуазель: как раз наоборот! У моего Дариуса было железное здоровье. Он занимался спортом, в том числе требующим выносливости. И не испытывал никаких проблем. У него было крепкое, тренированное сердце, как у всех наших родственников. У нас в роду есть даже чемпион марафона. Его дед был олимпийским чемпионом по плаванию.

– Пожалуйста, расскажите мне о его детстве, мадам Возняк.

Старая женщина опускается в глубокое кресло, накрытое вышитой накидкой, и, не переставая говорить, принимается вязать, удлиняя на глазах не то шарф для карлика, не то носок для великана.

– Хотите услышать правду, милая девушка? Правда в том, что все мы были ужасно бедны. Польская семья, приехавшая во Францию после Первой мировой войны и работавшая в шахтах на севере страны… Потом шахты закрылись, и мои родители потеряли работу. В семидесятых мы переехали в северный пригород Парижа. Там, на свадьбе родственников, я познакомилась с моим будущим мужем. Он тоже был поляком, работал механиком в гараже. Но он был алкоголиком, в конце концов врезался на машине в платан и погиб. Мне было очень трудно: ни гроша и четверо детей.

– У Дариуса были братья и сестры?

– Я родила трех мальчиков и девочку. Старший – Тадеуш, потом Леокадия, третий – Дариус и последний – Павел.

Лукреция строчит в блокноте, не поднимая глаз.

– Насколько обаятельным был Дариус – я называла его Дарио, – настолько Павел был робким. У Леокадии был решительный характер. Один Тадеуш был по-настоящему суров, но в младшем брате души не чаял. Странно, Павел очень похож на Дариуса.

Лукреция старается, чтобы собеседнице было с ней легко. Она не забывает, что вежливость и улыбка – полезнейшие насосы для выкачивания информации.

– Каким был Дарио в молодости?

– В нем очень рано проснулся талант шутника. Хотите, скажу, мадемуазель? Он побеждал беду смехом. Когда погиб его отец, он сочинил сценку про «платан, не увидевший папу». Он рассказывал об аварии с точки зрения дерева. Слушать было тяжело, но при этом… ужасно смешно.

При этих воспоминаниях взор Анны Магдалены устремляется ввысь, на губах появляется неуверенная улыбка.

– Это была его изюминка: взять голую, страшную, пугающую правду, перевернуть ее вверх дном и превратить в шутку, которая позволит нам расслабиться. Смеяться над смертью родного отца, перейдя на точку зрения убившего его платана, – для этого, скажу я вам, нужна смелость.