Смех Циклопа

– Так называется мой профессиональный комплект ланцетов, я покупаю их по скидке наборами по десять штук: «инструменты базового качества», по-английски Basic Quality Tools. Получается «Би-Кью-Ти», похоже на «бигуди». Трупам ни к чему инструменты из чистого серебра.

Он посылает меня по ложному следу. Напряжение не должно ослабевать, иначе он воспользуется любым предлогом и смоется. Пускаем в ход призывной взгляд 24-бис, полуулыбку номер 18 – и берем его тепленьким.

– Мог ли Дариус умереть… от смеха? – спрашивает она.

Специалист в удивлении.

– Нет, смех не убивает, а лечит. Смех приносит только пользу. Существует даже смеховая йога, люди принуждают себя смеяться, чтобы подстегнуть иммунную систему и улучшить сон.

– От чего тогда можно умереть в закрытом помещении, если смерти предшествовал взрыв хохота?

Доктор Патрик Боуэн аккуратно закрывает папку и ставит ее на место.

– Наверное, у него были нелады со здоровьем. То, что он хохотал, прежде чем умереть, – чистое совпадение. С тем же успехом он мог бы играть на пианино или кататься на велосипеде. Это не значило бы, что его пианино или велосипед – убийцы. Скажем так: в процессе чего-то у него отказало сердце. Не более того.

Он берет колбу с формалином, в ней покачивается человеческое сердце.

– Уверен, если вы расспросите его родных, они подтвердят, что у него и раньше случались остановки сердца.

23

45 тысяч лет до н. э.

Восточная Африка, примерно нынешняя Эфиопия.

Лил дождь.

Стая людей, позже нареченных кроманьонцами, увидела пещеру и захотела в ней спрятаться.

Первых, кто туда сунулся, сожрала семейка львов-параноиков.

Остальные заколебались.

Решение подсказало небо: подожгло молнией валявшуюся рядом ветку. Ее схватил один из кроманьонцев.

Огонь помог прогнать львов, как те ни упорствовали.

В пещере племя собрало сухие листья и ветки и разожгло большой костер. Все, усевшись вокруг костра, наслаждались светом и теплом. И тут у входа в пещеру появились человеческие силуэты.

Они были почти такими же, но не совсем: чуть пониже ростом, чуть коренастее, лоб пошире и пониже, с сильнее выпяченными надглазными дугами, на шкурах, в которые они были одеты, было больше швов.

Кроманьонцы этого не знали, но позднее пожаловавших к ним в пещеру нарекут неандертальцами.

Дождь лил все сильнее, два племени, кроманьонцы и неандертальцы, изучающе смотрели друг на друга. Те и другие слишком устали, чтобы затевать ссору.

«Нам и так достается от капризов матушки-природы, не хватало добавить к ним внутриродное насилие», – рассуждало большинство.

Вновь прибывшим позволили разместиться у живительного пламени.

Все разбились на семейные кучки и для пущей уверенности почесывали друг дружку, ища блох.

При вспышках молний матери прижимали к себе испуганных грозой малышей.

Один кроманьонец, превосходивший соплеменников любопытством, встал, подошел к чужакам и проворчал нечто означавшее:

– Ничего погодка, бывает и похуже, вы так не считаете?

На что неандертальцы ответили ворчанием, означавшим:

– Что вы такое говорите?

Так зародился диалог.

– Вам не будет трудно повторить? Что-то я вас не пойму.

Но собеседник в ответ только гримасничал и мотал головой.

– Положительно, я вас не понимаю. А не понимаем мы друг друга потому, что говорим на разных языках.

Другой подошедший кроманьонец спросил:

– О чем это он тебе толкует?

– Не знаю. Я предупредил его о возможности проблем с взаимопониманием, потому что мы определенно изъясняемся на разных языках.

В конце концов раздраженный неандерталец встал, подобрал обожженную палку и нарисовал на стене пещеры зигзаг, означавший молнию.

Кроманьонец, наклонив голову и расшифровав послание, в ответ поднял уголек и нарисовал рядом с зигзагом стоящего человечка с удивленно разинутым ртом.

Это означало: «Я ничего не понимаю».

Довольный, что завязался этот диалог в виде картинок, превосходящий эффективностью звуковой, неандерталец изобразил над зигзагом кружок – пухлую круглую тучу, сыплющую молниями.

Кроманьонский человек предположил в этом намек на плод со стеблем и указал на свой рот, имея в виду: «Полагаю, вы нарисовали еду, значит, вы голодны?»

Пока собеседник раздумывал, кроманьонец нарисовал человечка побольше, разинувшего рот, чтобы съесть плод.

Соплеменники сопровождали каждый этап диалога одобрительными в целом комментариями.

Наконец, разозлившись, что его не понимают, неандерталец вышел из пещеры и ткнул пальцем в небо, указывая на темную тучу.

В этот момент ударившая из облака молния угодила в мокрый палец, сыгравший роль громоотвода. Гоминид рухнул как подкошенный.

Это было так неожиданно, что все неандертальское племя застыло с разинутыми ртами.

Кроманьонца же осенило: «Ага, он говорил не о плоде, а о грозовой туче!»

Осознание собственного замешательства повлияло на него странным образом: он почувствовал щекотание в животе и расхохотался.