Смех Циклопа

– Чем Дариус опечалил до слез грустного клоуна? Вот в чем вопрос, – говорит Исидор.

– Список подозреваемых велик. Это и Себастьян Долин (его он обокрал, опозорил, разорил), и Стефан Крауз (его он лишил авторских прав), и члены GLH (он перебил немало их собратьев и укокошил самого Великого магистра), и Великая магистерша Беатрис (он убил ее возлюбленного), и его брат Павел (его он всегда унижал), и его брат Тадеуш (его он всегда держал в тени). Кто еще?

– Комики, которых он грабил, семьи комиков, убитых на турнирах ПЗПП…

– …не говоря о мафиози, потерявших деньги на ставках, о политиках, которым он давал обещания, но не сдерживал их.

– А Феликс Четтэм? Дариус спал с Мари-Анж. Феликс хотел стать вместо него номером один и главой компании.

– Грустным клоуном был не Феликс.

Они доходят до могилы другого прославленного комика, умершего за несколько лет до Дариуса.

– Знаете, Лукреция, я вам соврал.

– Что?!

Что я сейчас узнаю? Что он женат?

– Когда я вам говорил, что знаю юмористов как мрачную публику, я интересничал. Пора внести поправку. Я знавал разных комиков: тревожных, психованных, буйных, с манией величия, но все они составляют крохотное меньшинство. Если честно, большинство – замечательные ребята.

Это другое дело!

– Некоторые были смешными на сцене, но грустными в жизни. Некоторые – смешными там и там. Вторых несравненно больше.

Еще лучше!

– По отдельности они славные, но их портит система – профессия, деньги, слава, пресса. Когда эти молодые юмористы начинали, им нравилось просто смешить свое окружение.

Ветер крепчает, все злее ворошит листву, небо нависло ниже некуда.

– Грустный клоун давно не смеется… – бормочет Исидор с закрытыми глазами. – Это из-за Дариуса. Он убивает, чтобы вспомнить, как смеяться.

– Вы в трансе, Исидор?

– Грустный клоун убил Дариуса и Тадеуша. Его месть завершена.

Внезапно в небе сверкает молния.

Исидор испуганно открывает глаза.

– Хотя нет, еще не завершена. Грустный клоун нанесет новый удар.

– Снова ваша «женская интуиция», Исидор?

– Нет, кое-что гораздо точнее. Вот!

И он указывает на что-то перед собой.

164

«Через три недели после свадьбы женщина звонит венчавшему ее священнику:

– Святой отец, муж закатил мне страшный скандал.

– Успокойтесь, дитя мое, не драматизируйте. Ни одна пара не обходится без споров. Наверняка все не так серьезно, как вы изображаете.

– Знаю, знаю! – отвечает женщина. – Но дайте мне последний совет, святой отец: что мне делать с трупом?»

Из скетча Дариуса Возняка «Супружеская проблема».

165

Она смотрит телевизор и вяжет из розовой шерсти свитер.

Лениво покачиваясь в кресле-качалке, она почти задремала.

Сидя спиной к двери, она не видит проскальзывающую в комнату фигуру.

Скорость вязания все больше замедляется.

Человек встает перед ней.

Это грустный клоун.

У него большой красный нос и широкий рот с опущенными углами, на левой щеке намалевана слеза.

– Вот то, что вы всегда хотели узнать, – говорит клоун и протягивает руками в белых перчатках коробочку с надписями BQT и «Не смейте читать!».

Кресло-качалка перестает качаться. Руки откладывают спицы и розовый свитер. Руки трут глаза, берут шкатулку, кладут ее на колени.

Потом руки ищут в корзинке с вязаньем очки и вынимают… большой револьвер.

– Руки вверх!

В глазах грустного клоуна мелькает удивление, но нога, вовремя подставленная под качалку, опрокидывает ее вместе с сидящей.

От сотрясения с головы Лукреции Немрод слетает парик. Она загримировалась под Анну Магдалену Возняк, мать Дариуса.

Оглушенная журналистка тянется за упавшим револьвером, но грустный клоун уже схватил бесценную шкатулку.

– Исидор! Не выпускайте его! – кричит Лукреция, задирая сковывающий ее движения длинный подол.

Журналист всей своей внушительной массой перекрывает грустному клоуну путь к бегству.

Беглец понимает, что его дело плохо, тем не менее предпринимает странный маневр: бежит на Исидора и позволяет ему себя поймать.

Исидор прижимает его к себе. Но у грустного клоуна свободны руки. Он хватает Исидора за бока и щекочет. Гигант инстинктивно разжимает объятия.

Пока Исидор переводит дух, клоун нажимает на маленькую грушу, и из маргаритки у него на воротнике в глаза журналисту брызжет лимонная вода. Исидор, бранясь, протирает глаза. Путь свободен. Грустный клоун выбегает из дворца, прыгает за руль маленького «Смарта» и уезжает.

Журналисты гонятся за автомобильчиком на своем мотоцикле с коляской.

Прибавляя газу, Лукреция гневно бичует своего напарника по расследованию:

– Почему вы его не остановили, Исидор! Он был уже у вас в руках!

– Он меня защекотал. Я боюсь щекотки. Сразу теряю самоконтроль.

– Я специально сунула вам в карман револьвер. Надо было выстрелить ему в ногу, тогда я успела бы встать.

– По-моему, огнестрельное оружие – чрезмерное средство против маргаритки, прыскающей лимонной водичкой.

«Смарт» проскакивает на красный свет и исчезает на горизонте. Слева и справа накатываются машины, Лукреция еле успевает затормозить.

– Как же быстро вы отчаиваетесь!