Слой Ноль

Молодой, симпатичный, деятельный. Может выпить, может погладить журналистку по ноге — все, правда, в рамках, без дебошей и пьяных отрыжек в микрофон. А еще может заявиться на чью-нибудь свадьбу или день рождения — станцевать с невестой, подарить что-нибудь простое и нужное вроде микроволновки... Может случайно заглянуть в обычный рок-клуб, выйти, поддавшись настроению, к музыкантам и «запилить» на бас-гитаре тему из «Полета шмеля»... Этот экспромт Виктор три месяца репетировал с одним из басистов легендарного «Круиза». Звукооператор рок-клуба случайно записал выступление, и через неделю появились четыре ремикса от популярных диджеев. Кто-то из посетителей случайно имел при себе «Бетакам», и через несколько дней в избирательный штаб кандидата Мухина принесли готовый клип с просьбой дать добро на телепрокат. Все шло исключительно снизу, от народа, и все это было, естественно, не целью, а лишь средством. Виктор и сам удивился, как легко он стал Президентом — и как быстро все вокруг развалилось. Остался верный до последней копейки Сидорчук, пяток прихлебателей, чей аппетит простирался дальше реальных возможностей, и три мощные партии, каждая из которых жаждала его крови. Мухин умудрился растерять все, что не сперли предшественники, и теперь его можно было свалить одним щелчком.

Именно это скоро и произойдет. «Левые» и два сорта «правых» уже столковались. На их стороне восемьдесят процентов избирателей, и бодаться с ними бесполезно. Однако стоит Мухину уйти в отставку, как эти шакалы снова примутся рвать друг другу глотки. Петр рассчитал верно: до анархии здесь остался всего шаг.

Россия со слабой властью — это большая беда, но Россия вовсе без власти — это настоящая катастрофа. Вот поэтому Президент Мухин сидел перед камерами, усиленно раздувая щеки и насмехаясь над оппозицией, в то время как командующие двух военных округов, Московского и Ленинградского, распечатывали одинаковые пакеты с красной полосой и грифом «Особой важности».

— Что же касается мотивов сего тройственного союза, — вальяжно изрек Мухин, — или, я бы сказал, триады, то они очевидны: запутать избирателя, удовлетворить свои политические амбиции... Правда, тем, кто забыл арифметику, хотелось бы напомнить: ноль, помноженный на три, — это все равно ноль. Лидеры «Национального приоритета», «Гражданской свободы» и э-э... «Левого марша» могли бы для количества объединиться еще и с партией секс-меньшинств или, допустим, с клубом аквариумистов... Умножайте свой ноль. Ваше право. Но не делайте из этого сенсации, не будоражьте народ.

Мухин с достоинством посмотрел на Сидорчука и благородно кивнул.

— Еще вопрос, Виктор Иванович, — ласково произнес тот, теребя уголок листка. — Телезритель Федор Конев из Курска спрашивает... да нет, это даже не вопрос... — Сидорчук вчитался в записку и приподнял брови, словно видел этот текст впервые. — Здесь не вопрос, здесь скорее реплика, своеобразный крик души. Итак, телезритель Конев пишет: «Деятельность партий, мешающих общественному порядку, нужно немедленно запретить, а при необходимости — ввести в стране чрезвычайное положение». Виктор Иванович, как вы можете это прокомментировать?

Все, кто смотрел телевизор больше одного раза, прекрасно понимали, что никакого Федора Конева в природе нет. Вопросы, «крики души» и прочие образчики малой прозаической формы Сидорчук сочинял сам по звонку из кремлевской пресс-службы. Кроме обычной почты и Интернета, вопросы приходили и по телефону — все дозвонившиеся обладали приятным голосом и правильной политической позицией. В принципе, этим паскудством мог бы заниматься любой толковый студент журфака, но Сидорчук был гибок, он умел подать материал как никто другой, и к тому же он был популярен — когда-то давно, в те славные времена, когда был популярен и кандидат в президенты Мухин.

— Моя профессия — не комментировать, а принимать ответственные решения, — задумчиво промолвил Виктор, — но я, конечно, не могу оставить это без внимания. В том, за что ратует гражданин Конев, на сегодняшний день необходимости нет. Однако если понадобится... гм... если безответственные политиканы раскачают нашу общую лодку, то государство сумеет позаботиться о своих гражданах. И я рад, что народ России не боится временных трудностей, проявляет сознательность, и-и... а люди, вы знаете, у нас мудрые, наших людей не проведешь... Да.