Слишком много поваров

— Тем хуже для него, — произнес Рэмси Кит. — Милый старый Леон. Мы все знаем — но какого же черта? Пьер, вы первый? Уповаю на Господа, что вы все перепутаете. Луи, все готово?

Мамаша Мондор подняла свое старушечье лицо на мужа и пробормотала что-то по-французски. Я спросил у Констанцы, и она перевела: супруга грозила, что, если муж сделает хоть одну ошибку в таком простом испытании, ему не будет прощения ни от Бога, ни от нее. Мондор нетерпеливо, но ободряюще похлопал ее по плечу, быстро направился к двери в столовую и закрыл ее за собой. Через десять, максимум пятнадцать минут он появился снова.

Кит, который вместе с Серваном затеял это пари, подошел к нему и спросил:

— Ну как?

Мондор значительно нахмурился:

— Было условие не обсуждать. Могу лишь одно сказать: я предупреждал Ласцио относительно соли, а он пренебрег этим. Но и в этом случае было бы в высшей степени удивительно, если бы я сделал ошибку.

Кит закричал через всю комнату:

— Лизетт, дражайшая моя племянница! Побольше сердечности! Очаруй их всех!

Серван, улыбаясь, окликнул Койна:

— Ваша очередь, Лоуренс.

Старикашка отправился. Ясно было, что все это затянется надолго. Констанцу позвал отец. Я подумал, не потанцевать ли мне с роковой женщиной, побрел туда, где Дина Ласцио все еще сидела с Вукчичем возле приемника, однако потерпел неудачу. Она сказала, что у нее болит голова. Это лишь укрепило мои намерения, я стал подыскивать себе другую партнершу, но ничего подходящего не обнаружил. Китаянка Лио вышла из комнаты. Лизетт восприняла слова Кита буквально и расхаживала с бутылочкой сердечных капель. Мамашу Мондор я пригласить не решился, опасаясь ревности Пьера. Что же касается Констанцы — ну, тут я вспомнил о детишках, оставленных дома, да еще представил ее глаза вблизи, и как моя рука обнимает ее, и еще этот необыкновенный аромат, заставляющий встать как можно ближе, чтобы лучше ощущать его. Нет, все это больше подходит моему другу Толмену.

Я кинул еще один неодобрительный взгляд на Вукчича, который сидел как приклеенный возле Дины Ласцио, вышел и оккупировал большое кресло, которое раньше занимала Лио Койн.

Я совершенно уверен, что не спал, потому что все время различал вокруг себя голоса, но глаза мои были закрыты. Я блаженствовал, и меня раздражали собственные мысли о том, как они после этих гор уток и всего прочего сумеют проглотить еще по девять кусков жареного голубя. Громкая музыка разбудила меня — я имею в виду, заставила открыть глаза. Дина Ласцио крутила ручку настройки, а Вукчич стоял рядом и ждал ее. Она выпрямилась, подала руку, и они пошли. Через минуту танцевали еще две пары: Кит с Лизетт Путти и Луи Серван с Констанцей. Я огляделся. Жерома Берена нигде не было, значит настала его очередь пробовать соус. Я скрыл зевок, потянулся, не вытягивая рук, и направился в угол, где беседовали Ниро Вулф, Пьер Мондор и Лоуренс Койн. Там был свободный стул, и я сел на него.

Вскоре Берен вышел из столовой и направился прямо к нам. Я увидел, как Серван, не прерывая танца, сделал Вукчичу знак, что он следующий. Вукчич кивнул, но явно не торопился выходить из клинча с Диной Ласцио. Берен хмурился.

— Ну как, Жером? — спросил его Кит. — Мы оба уже были там. В номере три не хватает шалота. Нет?

— Мистер Вулф еще не пробовал, — запротестовал Мондор. — Он идет последним.

— Я не помню номеров! — прорычал Берен. — Листок я уже сдал Луи. Великий Боже, это, доложу я вам, была задача: собака Ласцио так и зыркал на меня. — Он встряхнулся. — Но я плевал на него. Я не сказал ему ни слова.

Они разговорились. Я слушал вполуха, так как в любой пьесе предпочитаю авансцены. Серван дважды окликнул Вукчича, пытаясь напомнить ему, что пришла его очередь идти пробовать, но безрезультатно. Я видел, как Дина улыбалась прямо в лицо Вукчичу, и отметил, что мамаша Мондор тоже наблюдает за этой сценой, явно теряя интерес к вязанью. Наконец Серван оставил Констанцу, поклонился ей и подошел к той паре. Вежливость и достоинство не позволяли ему разнять их, поэтому он стал путаться под ногами, так что они вынуждены были остановиться.

— Пожалуйста, — сказал Серван. — Лучше соблюдать очередность. Если вы не возражаете.

Вукчич сразу потух, но не захотел быть грубым с Серваном. Он кивком откинул назад свою гриву и рассмеялся:

— Я думаю, что не буду участвовать. Я присоединяюсь к протесту Леона Бланка. — Из-за музыки он вынужден был говорить громко.

— Мой дорогой Вукчич, — мягко возразил Серван, — мы же цивилизованные люди, не так ли? Это ребячество.

Вукчич пожал плечами, затем обернулся к партнерше по танцу:

— Дина, я должен сделать это?

Она подняла глаза, и губы ее шевельнулись, но слишком тихо, чтобы я мог разобрать. Он снова пожал плечами, затем повернулся и направился в столовую. Дина смотрела ему вслед, затем вернулась на свое место возле приемника, а Серван продолжал танцевать с Констанцей. Через некоторое время, в 23:30, программа сменилась, начали передавать рекламу жевательной резинки, и Дина выключила радио.

— Поискать другую станцию? — спросила она.