Слишком много клиентов

– Ой! У вас кто-то есть?

– Так точно. – (Шарики и ролики исправно крутились в голове Фреда, но его реакция была несколько замедленной.) – Да, полагаю, я должен. Впрочем, не уверен, как скоро сумею это сделать. Подождите минуточку. – Прикрыв микрофон, я повернулся к Вулфу. – Этот треклятый дурак Герсон нашел свои облигации и запер в комнате двоих сотрудников. Боюсь, он может причинить куда больше ущерба, чем стоят эти облигации. Он хочет, чтобы я срочно приехал, и я, конечно, должен, но…

– Тогда тебе следует поехать, – буркнул Вулф. – Этот человек простофиля. Если понадобится, позвони оттуда Паркеру.

Я убрал руку с микрофона и сказал в трубку:

– Хорошо, мистер Герсон, я уже в пути. Не выпускайте их до моего приезда. – Я положил трубку и вышел из кабинета.

У тротуара перед домом стоял автомобиль Кремера. Помахав рукой водителю Джимми Берку, я направился на восток. У меня не имелось оснований подозревать, что Кремер установил за мной слежку, но нужно было исключить даже малейший шанс привести за собой полицейских на Восемьдесят вторую улицу. Сев в такси на Девятой авеню, я сказал таксисту, что указания дам по дороге. Мы свернули направо на Тридцать четвертую улицу, затем вывернули на Одиннадцатую авеню, потом – на Пятьдесят шестую улицу и свернули налево на Десятую авеню. К этому времени я понял, что хвоста за мной нет, однако на всякий пожарный всю дорогу до пересечения Восемьдесят второй улицы и Бродвея смотрел в заднее окно. Я вышел на углу и дальше пошел пешком.

Яму уже начали засыпать. Полиции рядом не было, так же как и людей из убойного отдела или офиса окружного прокурора. Когда я, открыв ключом Мег Дункан входную дверь цокольного этажа дома номер 156, шел по коридору, то не чувствовал на себе чужих взглядов, но уже у лифта меня перехватил вышедший из кухни Сесар Перес.

– Ой, это вы! – воскликнул он и, повернувшись, крикнул: – Это мистер Гудвин!

Из кухни вышла его жена:

– Там, наверху, женщина.

– Я пришел с ней познакомиться, – кивнул я. – Вы ее раньше видели?

– Нет. – Миссис Перес посмотрела на мужа. – Сесар, мы должны ему сообщить.

– Ну я не знаю, – развел руками Перес. – Фелита, тебе виднее. Как скажешь.

Она устремила на меня взгляд своих темных глаз:

– Если вы окажетесь бесчестным человеком, то нам останется уповать лишь на милосердного Бога. Входите.

Она посторонилась. Меня, собственно, не нужно было два раза просить. Судя по телефонному разговору с Фредом, царапин у него на лице, кажется, не прибавилось, а у этой пары явно имелось ко мне срочное дело. Я прошел следом за хозяйкой на кухню. Взяв с кухонного стола визитную карточку, миссис Перес показала ее мне:

– Этот человек приходил сегодня утром.

На карточке было выгравировано: Джон Мортон Сеймур. В одном углу стояло: «Дипломированный адвокат», в другом – адрес где-то в центре.

– Ну и?.. – спросил я.

– Он принес этот конверт. – Она протянула мне лежавший на столе конверт. – Вот, поглядите.

Конверт с сургучной печатью был разорван. Я извлек оттуда бумагу с синей обратной стороной, как на официальных документах, и развернул. Внутри лежали три листка, профессионально, очень аккуратно сложенные. Мне хватило беглого взгляда, чтобы понять, о чем речь. Это была дарственная, подписанная Томасом Г. Йегером и должным образом засвидетельствованная, от 16 марта 1957 года, согласно которой данная недвижимость, а именно дом номер 156 и участок земли на Западной Восемьдесят второй улице, округ Манхэттен, город Нью-Йорк, передавались в собственность Сесару и Фелите Перес. Итак, первый и самый интересный вопрос: как давно Пересы знали о наличии дарственной?

– Он принес это и отдал нам, – объяснила миссис Перес. – Сказал, мистер Йегер велел передать письмо нам в течение сорока восьми часов после его смерти. Адвокат сказал, прошло чуть больше сорока восьми часов, но он не думает, что это имеет значение. Он сказал, что обо всем позаботится, то есть возьмет на себя формальности, причем совершенно бесплатно. А теперь мы должны сообщить вам, как собираемся поступить. Сегодня вечером мы куда-нибудь уедем и больше сюда не вернемся. Правда, теперь у нас возник спор, и мы здорово поцапались. Муж и дочь считают, что можно остаться, но я думаю, нам нужно уехать. И вот что я вам скажу. Впервые в жизни наша ссора не ограничилась парой слов.

Сесар полузакрыл один глаз: