Слёзы навий

— А вот и готово!

Хорь уже растаскивал по столу вымытые им чаши. Святозар взял одну, шмякнул поварешку каши, дунул и сунул Тихону.

— Отнеси нашему мертвому другу, оголодал небось. Понимаю, что кашей нежить не накормить, однако… Чем можем…

Тихон сграбастал чашу и выскользнул за дверь. Через секунду послышался приглушенный смех, от которого у Аглаи мурашки пошли по коже, а Святозар громко икнул, перестав накладывать каши остальным, и уставился на дверь.

Тихон вернулся с пустой чашей, волоча что — то за собой. Выйдя в середину комнаты, бросил тушку зайца.

— Не голоден наш мертвый друг, он еще и о нас побеспокоился. Но за кашу сказал спасибо, давно не ел.

Святозар положил ложку в котелок, прошел, поднял тушку, покрутил в руках.

— Вон оно как, ну — у, значит, от голода не пропадем. Разделаю, к обеду будет знатная жареха. — Швырнул тушку в угол. — А сейчас все за кашу.

Аглая ела нехотя, вкуса совсем не чувствовала. Темный лик жреца стоял перед глазами и Обитель со светящейся башней. Далеко за окном раздался волчий вой. Святозар приподнял голову от тарелки.

— Тьфу ты, полоумные, совсем близко воют…

— Стая. На гоне, — поддакнул, метеля кашу, Радомир, выгреб остатки. Отставил чашу и с удовольствием облизал ложку, исподлобья посматривая на вяло ковыряющуюся в тарелке Аглаю. — Вы как хотите, а я спать. Завтра рано подымемся, успеть нужно до ночи обратно вернуться. — Демонстративно зевнул и, кинув ложку в пустую чашу, направился к скамье. Лег и уже через минуту засопел.

Святозар продолжал сидеть.

— И ты бы ложился, — предложил ему убирающий посуду в сторону Тихон. — Я подежурю, коли чего — разбужу.

Святозар кивнул, но вставать не тропился, смотрел на Аглаю.

— Чего — то совсем ваша девка приуныла. Коли и от еды откажется, сил не будет… С чем завтра в храм пойдет?

— И то прав Святозар, — обратился к Аглае домовой. Она приподняла голову, посмотрела на обоих. И начала вяло заталкивать кашу в рот, жевать и глотать.

— Вот и хорошо, — забирая от нее пустую тарелку, улыбнулся Тихон. Аглая не ответила, поднялась, прошла к соседней от Радомира лавке, села и прикрыла глаза.

Потрескивал в печи огонь. Святозар залез на полати. Вскоре захрапел громко, по — мужицки, прогоняя весь сон у Аглаи. Да и не спалось. Только глаза прикрыты. Хорек попискивал на окне. Тихон убирал посуду.

За окном громко испуганно ухнула сова и унеслась с криком.

Дверь тихо отворилась, и заикающимся шепотом позвал Стас.

— Ти — ти — тихон!

— Тш — ш — ш! — шикнул тот. И быстро топая, пробежал к выходу. Дверь скрипнула закрываясь. Аглая открыла глаза. В полутьме комнаты, освещенной лишь огнем очага, слышался храп Святозара и тихий посвист Радомира. Пищал, подергивая лапками на скамье у стола, хорь. Аглая поднялась, потянулась и прошла к окну. В лунной ночи явственно и жутко выступал купол храма. Темные точки кружили над ним.

«Вороны, — уверенно подумала Аглая. — С тех пор как мы пришли, они кружат и кружат, оголтелые, нет спокойствия». Птицы словно услышали Аглаю, смолкли, собрались вместе, в одно темное пятно.

Чудится?

Аглая протерла глаза и в следующий миг с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть. В нескольких шагах от окна стояли три силуэта. Длинные темные платья колыхал ветер. Тени стояли, обернув головы к единственному окну, испускающему тусклый свет. К тому, в которое смотрела, остолбенев от страха, Аглая.

— Ведьма? — прошелестел вопрос.

Аглая, как ни старалась, не могла оторвать глаз от силуэтов.

— В храм? — качнула головой вторая.

— Светлая? — вставила третья.

И тут же все оказались рядом с окном. Три бледных лица всматривались в Аглаю.

— Ведьма! Светлая! В храм! — зазвучали голоса.

Порывом распахнуло дверь, ударило прохладным воздухом, огонь полыхнул и затух. В избе стало темно. Тени скользнули внутрь. Длинные платья прикрывали босые ноги, словно порхающие над землей. Аглая кинулась к лавке, где отдыхала, она оставила на ней свой клинок. Никто — ни Святозар, ни Радомир, ни спящий хорь — даже ухом не повел.

Тени женщин окружили Аглаю. Призрачная рука поманила за собой. И Аглая, так и не взяв клинок, шагнула следом.

— Ведьмы! — прошептала благоговейно. — Навьи!

Они остановились, склонили головы в легком реверансе.

— Мы ждали… Мы верили… Мы отведем…

— Я разбужу остальных…

Навьи заметались вокруг. Закружили, залепетали быстро.

— Нельзя, нельзя… Место заповедное. Только ведьма может… нельзя… живому…

— Но как же? Я не могу оставить их здесь.

— Можешь, можешь… — Навьи тянули Аглаю из дому, и она безропотно шла, сама не заметив, как пропала заросшая бурьяном улица и по сторонам появились деревья.

Только когда возвысились из тьмы кресты на холмиках, она вдруг пришла в себя. И волосы на голове зашевелились. У каждой из могил стояла мертвая ведьма. И все они смотрели на нее.

— Светлая… светлая, без дара, — пронеслось ветром меж крестов. — В храм… храм…

От одного креста отделилась высокая навья. Скользя между могил, остановилась в шаге от Аглаи.

— Идем, — протянула призрачную руку. Та коснулась Аглаиной ладони. Девушка вздрогнула. От ведьмы исходил холод. — Я укажу…