Слёзы навий

Килла резко поднялась, да так, что по избе пошел холод леденящий, дрогнул огонек лучины, затрепетал, вырисовывая на стенах неровные дрожащие тени. Тала смолкла, уставилась в пол.

— В поселке не останется. И девок спроваживай, чуждые они — от соглядатаев не отбрешемся, — холодно резала словом глава.

— Да куда ты клонишь, Килла? Посмотри, совсем еще девчонки. Как же они? Чуждые — одно слово, ничего о мире нашем не знают. На верную погибель отправляешь!

Килла сощурила темные глаза. Смерила взглядом чуждых.

— Они мимо стражей через грань прошли, Тала! Ведьмы, не иначе.

Знахарка всплеснула руками.

— О чем ты? Ведьм уж сколько нет в Велимире, то тропка завела нечаянная. Зверье дикое гнало, вот и прибились сюда. А в землю — то Велимировскую, упаси Господи, эти разве что и дойдут до ближайшей просеки, а там поминай как звали!

Килла не слушала знахарку, подошла к притихшей Аглае, взяла ее за подбородок и подняла, всматриваясь в лицо.

— Домой хочешь?

— Хочу! — сглотнула Аглая. От взгляда главы в висках застучали молоточки и сердце забилось учащенно.

— Что делать, знаешь?

— В Обитель идти. Книжки и вещички в ней искать, чтобы домой воротиться.

— Вот видишь, Тала, горемычные твои все знают, обо всем ведают. А коли вдруг и правда кто из них ведьма, то и Тимиру благом обернется. Будет кому силушку охолонить.

Тала судорожно выдохнула.

— Да что они знать могут? Может, наговорил им кто, а они, глупые, и поверили. Привела их дорога случая, всяко бывает…

Килла чуть нахмурилась, но тут же обернулась к знахарке.

— Не наговорили, а просветили. А в то, что нечаянно попали, не верю, и ты не верь. Собери им сумы. К утру пусть уходят.

Тала всплеснула руками, бросилась в колени главы.

— Да не сгуби, матушка. Пропадут девоньки!

— А здесь не пропадут? — отстранилась глава. — Соглядатаи как придут, их первых сельчане и сдадут. Думаешь, станут своими ради чуждых рисковать? И их, и Тимира сдадут, как есть с потрохами. Припомнится и как он детвору от мавок увел, и как посевы от града уберег. Как оборотней отворотил. Добра люди не помнят, а за свой двор каждый петь так начнет, что не остановишь.

Тала уронила голову в ладони. Всхлипнула.

— Жалко!

— Жалко будет их с темными мешками на головах до околицы провожать, да горемычную воспевать вслед соглядатаям.

Тала вытерла лицо подолом.

— Соберу, все соберу, матушка.

— Вот и ладно. — Килла бросила недобрый взгляд на Нику. Пробормотала чуть слышно: — Авось и доберутся. — Развернулась и быстро вышла. Хлопнула следом дверь, громким карканьем проводили ночную гостью вороны, да пес пару раз тявкнул.

Знахарка тяжело поднялась, прошла до сундуков в углу. Откинула тяжелые крышки. С глубоким вздохом начала перебирать вещи, скидывая их в кучу.

— Не пойдет, и это… вот! — Она вытащила пару душегреек и теплые шерстяные штаны. — Не по — девичьи, да идти все поудобнее будет, чем юбками за колючки цепляться. — Она кинула одежонку на скамью. Следом полетели черные косоворотки и широкие ремни.

— Не сидите, девоньки, одежку переодевайте. Времени у вас мало, до рассвета совсем малехо.

— А может, мы сами?.. — Ника начала стягивать платье. Аглая переодевалась молча. — Вы нам дорогу объясните хоть до соседней деревеньки. А там язык до Киева доведет. С ним — то как, он же ни жив ни мертв, — кивнула на Тимира. — На себе тащить не буду! — она откинула платье в сторону и потянулась за рубахой.

Тала выпрямилась.

— Так кто его тащить заставляет. Сам пойдет, своими ноженьками. — Она подошла к Тимиру, оттянула веко, заглянула. — Зелье работает. И заря встать не успеет, придет в себя хлопец.

— Да, и если он вдруг силой поглотится? Сами же с главой говорили, осталось ему всего ничего. Чего с ним делать будем? — не унималась Ника.

Тала кивнула.

— И то, правда твоя. Обожди — ка… — Быстрым шагом, подобрав по дороге скинутые на пол платья, вышла из избы.

Ника прошлась до стола. Заглянула в шкафчики. Потом залезла в тумбу. Идти в ночь с пустыми руками ей совсем не хотелось. И верно, на одной из полок лежал кинжал в витиеватых ножнах. Завороженно провела по нему пальцами, ощущая холод стали. Тот от прикосновения вроде даже осветился и тут же померк. Ника застыла, рука так и тянулась к ножнам.

— Не ройся в чужих вещах, — цыкнула на нее Аглая, продолжая одеваться.

— Да ты только посмотри, какие! — восхищенно проговорила Ника. Аглая отмахнулась. Ника, не слушая подругу, вытащила кинжал из ножен. Витиеватая ручка удобно держалась в руке. Клинок тонкий, блестящий, огоньки, попадающие на лезвие, переливаются, режут глаза.

Послышались шаги. Ника торопливо вернула кинжал в ножны, не думая, спрятала клинок под телогрейку и захлопнула тумбу.

Вернулась Тала с двумя котомками, оставила их на скамье. А сама полезла в стол, вытащила небольшие мешочки. Посмотрела изучающе на отошедшую в угол Нику, перевела взгляд на Аглаю. Та стояла уже одевшись, с интересом рассматривая себя в зеркале.

— Ты!

Аглая вздрогнула от резкого голоса, обернулась.