Слёзы навий

— Может, и помрет, — пожала плечами Аглая. Жалко не было. Было страшно. И маетно. Нехорошо на сердце. Вспоминалось серое Никино лицо и губы… Аглая была готова поклясться, та что — то шептала. Теперь же смотрела, и на лице ее, как и у Аглаи, не было жалости. Как же вышло, что вот так быстро они стали жестокими? А ведь Тимир ничего дурного им не сделал. Даже наоборот, Нику спас… А может, не жестокость то, а страх?

Топ, топ — из угла. Аглая покосилась на звук. Ника, проследившая за ее взглядом, взвизгнула и выронила кружку. По одеялу расплылось грязно — желтое пятно.

— Руки — то крюки, — проворчал старичок — карлик, грозя Нике крючковатым пальцем.

— Алька!

— Он безобидный, — буркнула Аглая, пытаясь ладонью стереть с одеяла пятно.

— Еще как обидный! — старикан подставил к кровати табуретку, начал забираться на нее. Справился с нелегким делом, вытянул короткие ноги перед собой. — Меня просто нужно уметь обидеть, а там… Ух! — Он махнул рукой, та запуталась в бороде, старик покачнулся на табурете, стремясь слететь головой вниз. Ника успела подхватить его и посадить обратно. Карлик отряхнулся. Отвесил Нике поклон. — Благодарствую! — Полез на кровать. Встал на грудь Тимиру. — Чего у нас вышло — то? Ух ты! Как оно… Жрецом наречен, если повезет. — Карлик плюхнулся на живот и начал тянуть ноги к табурету. Ника подхватила старика, водрузила на плоскость. — Извольте снова отблагодарить, юная леди! — И тут же прислушался. С улицы доносился вой. Многоголосый, дикий, заставляющий ежиться и озираться в темное окно. А нет — нет и поглядывать на божницу, шепча одними губами: «Защити!»

— Воют бешеные. Воют ироды.

Старик схватил за руку мечущегося в горячке Тимира. Уставился во взмокшую ладонь. Задумчиво почесал бороду.

— Стерто… Начисто стерто… И какими, интересно мне знать, силами? — Недоверчиво посмотрел из — под густых бровей на Нику. Та нахмурилась. Старик почесал бороду и перевел взгляд на Аглаю. — Уходить вам нужно. Нехорошо здесь сладится. Глядишь, и вы под раздачу попадете. А оно как есть попадете.

Аглая было открыла рот, но карлик замахал на нее руками.

— Соглядатаи уже носом землю роют. Чуют жреца будущего. Силы — то вон сколько выплеснулось. Ох, нехорошо все складывается, — он горестно покачал головой.

— Куда нам идти? — Аглая смотрела на карлика.

— Ведомо куда, — хлопнул тот глазищами. — В Верховную Обитель ведьм.

Аглая нервно посмотрела на Нику. Та отвела взгляд, переведя его на Тимира.

— А больше некуда, — развел карлик руками. — Нигде вам рады не будут. Потому как всюду, куда вы придете, соглядатаи явятся. По ваши души.

— Что мы сделали? — Голос Аглаи стал совсем глухим, испуганным. Да и правда, что они могли сделать, почему им бежать нужно? Ладно Тимир, встала в нем сила темная, так пусть и бежит куда глаза глядят, а им — то зачем? Им бы узнать, как в свой мир вернуться.

— Вы через грань прошли, мимо стражей. Ты подругу свою из вязи сумрачной вытянула. — И, сощурившись, посмотрел на Нику. Та икнула и побледнела. — Не можно без ведовских сил такой путь пройти… живыми. А значит… — Старик помолчал и глубокомысленно добавил: — Кто — то из вас ведьма.

— Мы не ведьмы! — испуганно прошептала Аглая.

— Разбираться не станут. — Он задумался, забормотал, перебирая пальцами. — А потому в Обитель вам нужно. Если повезет, домой воротитесь. В Обители вещичек много интересных, книжек умных, авось какая и откроет вам путь домой.

— Так как же мы в Обитель попадем? Мы знать не знаем, где она, — выдохнула Аглая.

— Он знает! — Карлик кивнул на Тимира и покосился хмуро на Нику. — Силушка в нем темная.

— Он? — Ника вскочила, стул позади нее качнулся и грохнулся. — Да он же на всю голову!..

Карлик укоризненно посмотрел на девушку.

— У тебя самой и в голове, и в душе… — крутанулся на табурете, — мало хорошего да доброго. Пойдете, вам всем одна дорога. Только так. Иначе… — Он покачал головой и замер прислушиваясь. В сенях послышались голоса. Старикан ловко спрыгнул с табурета.

Топ, топ — пропал в углу избы.

Дверь отворилась. Вошла Тала, следом высокая женщина. На худом лице мрачная скорбь, обрисовывающая темным скулы и глаза. Она остановилась посреди избы, мельком глянула на метавшегося в бреду Тимира.

— Немного лун осталось, Килла, — покачала головой Тала. — Поглотится силой, бог весть, сумеречным станет. Ох, как начнет по местности ходить да люд губить.

— До следующей луны дотянет, и то хорошо, — заправила глава локон под серый платок. — Оставлять никак нельзя. Такая сила вышла, все южное поле загубил. Уходить ему надо, иначе поселку горе будет.

— Так куда ж ему идти, горемычному? — запричитала Тала. — Обитель, почитай, уж век как без ведьм, некому силу охолонить да вожжи на управу дать. Вона сколько сумеречных по пущам бродит. Ни одному упокоения нет.

Аглая и Ника быстро переглянулись. Килла пригвоздила их взглядом.

— Хватит нам ведьм, почитай, из — за них — то вся нечисть и появилась. Чернь повылазила. Мало тебе, знахарка?

— Окстись, родная! А до них злыдней мало было?