Слёзы навий

— Сила темная если свое возьмет, будет в неподчинении. Застонет округа, завоет от муки. Да ненадолго. Соглядатаи разнюхают, не жилец ты тогда, — звенящим шепотом в ухо парня повторила Аглая мрачное предзнаменование Талы. И сама содрогнулась, когда посмотрел на нее Тимир. Под потемневшими глазами залегли глубокие черные круги, не было ни радужки, ни век, только черные глазницы на бледном лице.

— Не то ты видишь. Ее не от меня спасать нужно… — он не договорил.

— Пусти! — отчаянно, зло прохрипела Аглая.

Тьма из глаз Тимира метнулась наружу. Аглая крепче вцепилась в удерживающую Нику руку. Заломило пальцы. — Пусти! — Тьма остановилась. Крутанулась воронкой. — Изыди! — захолодев от ужаса, хрипом выдавила Аглая первое, что пришло в голову. Тьма замерла. Посерела. Отхлынула от лица Тимира мертвенная бледность. Вокруг Аглаи снова заиграли краски. Окрасился багрянцем закат. Изумрудной зеленью поднялись вершины исполинов. И только трава так и осталась жухлой, словно выжгло ее солнце досуха. Рука Тимира, державшая Нику, ослабла. Аглая рванула ее в сторону. Тимир отшатнулся и безмолвно упал на колени.

— Бежим! — разнесся голос пришедшей в себя Ники. Она схватила растерянную Аглаю за руку и потянула. Аглая рванула следом. Пробежала сотню метров и остановилась. Оглянулась. Тимир продолжал стоять на коленях у поля. Его сотрясала крупная дрожь.

— Стой, Ника!

Та споткнулась от резкого вскрика, глянула непонимающе. В расширенных зрачках еще стояло то жуткое потустороннее, что видела она в Тимире.

— Только не говори, что собираешься ему помогать! Он же… он… — Ника задыхалась от ярости и страха.

— Тала сказала — нельзя, чтобы им сила овладела. Потому что темная. Всем плохо будет.

— Ты не видишь! Если есть в нем темная сила, то она им явно уже овладела!

Аглая нахмурилась.

— Он все же отпустил тебя.

— Повезло, — согласилась Ника и тут же покачала головой. — Второго раза может не быть.

Аглая была согласна с Никой. Только… Не в ее правилах бросать слабых. А Тимир сейчас был слабым. Аглая видела это, чувствовала на расстоянии. Она уверенно пошла к парню. Остановилась за спиной.

— Тим… Тимир, — боязливо прикоснулась к дрожащим плечам.

— Помоги мне! — едва слышное бормотание.

Аглая обошла его. Тимир с трудом приподнял голову. Лицо серое от напряжения. По лбу стекали капли пота. Он обнимал себя руками. Коса растрепалась.

— Помоги!

— Даже не думай! — перехватила ее руку Ника. Аглая холодно отстранила ее.

— Я могла бы не думать и там, у болота.

Ника закусила губу.

Вместе они помогли Тимиру подняться.

— Где твой дом? — как можно громче спросила Аглая, превозмогая боль в горле.

— Домой нельзя, — прошептал он. — Там мать… Изгонит…

Аглая воззрилась на парня. Какая мать? Что значит — изгонит? Тала говорила…

— Приемная! Килла, — он едва шепнул и повалился на руки Аглае. Ника успела подставить плечо.

— К нам точно нельзя. Меня хозяйка и так не сильно любит…

— Тала. Она не выгонит, — кивнула Аглая на бесчувственное тело Тимира. — Здесь его нельзя бросать.

Ника заглянула в лицо юноши.

— Алька, куда мы с тобой попали?

Аглая пожала плечами.

— Не знаю. Но нужно как можно скорее отсюда выбираться.

Глава 4

Тала намочила тряпку в глиняной чаше, наполненной вязкой жидкостью, и протянула Аглае.

— На сердце положи. А ты заставляй пить, — она кивнула Нике, держащей у губ юноши кружку с питьем. — Чернь на время выгонит. Вот же навеяло. Недаром воронье с утра кричало, беду зазывало. Чтоб их… — Она вздохнула. Наклонилась над Тимиром, приоткрыла одно веко, заглянула. — Закончилось спокойствие. — Знахарка отошла, накинула на плечи платок. — Вы пока присмотрите за ним. А я к главе.

— Он не хотел, чтобы Килла знала. — Аглая посмотрела на Талу. Та сокрушенно вздохнула.

— А что делать? Тьма вокруг него, в нем ужо сидит. Сейчас не скажу, а опосля вся округа от делов поляжет, кому каяться буду? — И воззрилась на Аглаю. С вызовом, с трепещущей надеждой, словно грех тот она на себя может взять. Брать на себя грех Аглая не хотела, как и каяться за судьбу округи. Ей бы свои горести разгрести. А хозяйка стояла, глядя выжидательно. И Аглая кивнула: иди.

Тала перекрестилась перед дверью и скользнула в ночь. Тявкнул, провожая хозяйку, пес, забормотал спросонья петух на плетне, заквохтал и тут же успокоился. За поселком завыли волки.

Аглая посмотрела на Тимира. Он глухо стонал, пальцы судорожно хватались за простынь, рвали ее и тут же отпускали в изнеможении. Иногда он поднимал руки, проводил ими по воздуху, словно дугу рисовал, тогда на кончиках пальцев появлялись темные пятна, и шла от них черная радуга. Он начинал биться в кровати, ронял ладони, мял в припадке одеяло. Открывал глаза — темные, сумрачные, водил ими по избе, ища что — то, но натыкался взглядом на Аглаю, вздрагивал и отключался. Дрожали закрытые веки, тонкие губы безмолвно шептали.

— Алька, как думаешь, помрет? — тихо спросила Ника и, насилу приоткрыв Тимиру сжатые зубы, влила в него несколько капель варева из кружки.