Слезы, летящие к небу

А уж чего «напрогрессировали» земляне на Гиганде («Парень из преисподней») – даже представить страшно. Корней Яшмаа, глава штаба Прогрессоров, считает, что прекратить империалистическую войну в Алайском герцогстве – безусловное благо. И прекращает. Силами вверенного ему контингента. И почему-то очень доволен тем, что натворил. А ведь по своим последствиям для местных жителей это – катастрофа, в сравнении с которой все террористические упражнения Каммерера на Саракше – детские игры в войнушку… Разоружив воюющие армии, Прогрессоры фактически передали брошенное оружие в руки населения. А уж как им распорядятся «дикобразы», не сдерживаемые больше требованиями армейской дисциплины – нетрудно представить. Стараниями Корнея империалистическая война перешла в гражданскую. Вместо воюющих армий алайцы получили стаю разрозненных вооруженных бандформирований, терроризирующих население по всей территории бывшего герцогства. Государственная инфраструктура разрушена, в стране бушуют эпидемии… Если это называть «микровоздействием», что же тогда считать «макро»? Неудивительно, что Корней сам отговаривает Гага от возвращения в этот «улучшенный» Прогрессорами мир.

В общем, ничего у Прогрессоров толком не выходит. Хотят как лучше, а получается – полный массаракш! Ни одной успешной операции. В нескольких произведениях подряд. Случайными поворотами сюжета такое не объяснишь, за этими совпадениями просматривается некая концепция. Почему, придя улучшать чужие миры, люди Полудня в этих самых мирах неизменно ухудшаются сами?

На мой взгляд, причина довольно проста: окунув своих Прогрессоров в «сумерки морали», Стругацкие вовсе не собирались показывать читателям положительные результаты их работы. А вот то, что происходит с человеком Полудня, оказавшимся за пределами взрастившей его социальной среды, авторы показали блестяще.

Стругацкие создали в своих романах новый, лучший мир. Но создать нового человека у них так и не получилось. Весь блеск гуманизма, все нравственное совершенство коммунаров оказались не более чем красивой оберткой, тоненьким культурным слоем, покрывшим их души в тепличных условиях Мира Полудня. И как только авторы погрузили их в нравственно-агрессивную среду отсталых планет, – эта культурная оболочка тут же начала с них сползать. Оказалось, люди Полудня чувствуют себя в «сумерках морали» как рыба в воде. Причем – как хищная рыба, поскольку они куда лучше туземцев подготовлены интеллектуально и физически. В произведениях Стругацких Прогрессоры легко адаптируются как к феодальному, так и к империалистическому устройству общества, но сами при этом сильно меняются в худшую сторону, а главное – стремительно теряют светлые черты «человека будущего». Причем, до такой степени, что на Земле их начинают бояться даже самые близкие и любящие люди. В земляничном соке на руках Руматы его друзьям мерещится кровь. И проблема тут заключается вовсе не в личности отдельно взятого Руматы, Каммерера или Сикорски.

Прогрессоры – та небольшая часть человечества Полудня, с которой авторы обстоятельствами сюжета смыли грим коммунарского благополучия. Но они – плоть от плоти этого человечества, они типичные, а в чем-то даже лучшие его представители. В них, словно в волшебном зеркале, люди Полудня вдруг увидели себя, увидели, что любой из них, окажись он на месте того же Руматы, наломал бы точно таких же дров.

Прогрессоры вроде бы несут людям других планет добро. Но чем они руководствуются при этом, что ими движет, любят ли они тех, кого собираются облагодетельствовать? Вот что думает о них Румата:

«…протоплазма, жрущая, размножающаяся протоплазма», «… жертвы, бесполезные жертвы», «…А ведь мне уже ничто не поможет, – подумал он с ужасом. – Ведь я их по-настоящему ненавижу и презираю… Не жалею, нет – ненавижу и презираю».

Румата, открывший в себе такие чувства к жителям Арканара, потрясен и растерян. А вот Макс Каммерер уже совершенно уверен в том, что:

«…существуют на свете носители разума, которые гораздо, значительно хуже тебя, каким бы ты ни был».

Разумеется, не ко всем местным жителям относятся эти жуткие определения. Есть среди них и те (их, правда, гораздо меньше), кого Прогрессоры любят и уважают. Но уже само это разделение людей на «своих» и «чужих» выглядит у Прогрессоров страшно. К чужим у тех, кому «трудно быть богом», ни любви, ни даже жалости нет и в помине. Ну, разве только чуть-чуть, самую малость (как например, у Каммерера, когда он заживо сжег вместе с прочими сотрудниками гипноцентра горничную, приносившую ему когда-то еду). Стругацкие не показали в своих романах победы таких «благодетелей», потому что их победа выглядела бы куда страшнее их неудачи.

Откуда взялась мораль?

В основе христианской этики лежит простая и очевидная истина – Бог не сотворил зла. Все, что сотворил Бог – «добро зело». Следовательно, все, что соответствует замыслу Бога о мире и человеке, является добром. А зло появилось как результат уклонения разумных и свободных в своем нравственном выборе существ от этого замысла.