Слепой. Один в темноте

Закончив работу, он аккуратно, стараясь сложить все именно так, как было до него, вернул на место хранившийся в тупике мусор. Испачканное раствором корытце и мастерок скрылись под грудой заплесневелых демисезонных пальто и пачками старых полуистлевших газет. Разнокалиберные доски и разноцветные лыжи стали на свое место в углу, на три четверти замаскировав стенку, которая раньше была бетонной, а теперь стала оштукатуренной. Наполовину прикрытый гнилым тряпьем ржавый остов старой газовой плиты выглядел так, словно к нему не прикасались лет двадцать. Затолкав в заросшую липкой грязью пасть духовки скомканные рабочие рукавицы, Чиж включил фонарик и, держа его в зубах, шипя от боли, поскольку это было чертовски горячо, вывинтил и ахнул об стену единственную на весь коридор лампочку.

Подсвечивая себе фонариком, он добрался до выключателя, разомкнул цепь, потом достал нож и изрезал на куски обесточенный электрический провод, а куски разбросал во все стороны. Затем, словно уже сделанного было мало, подобрал валявшуюся в углу железку и двумя ударами сбил со стены и разнес вдребезги сам выключатель.

Выйдя к подножию ведущей наверх лестницы, он закрыл за собой дверь, запер на два оборота замок, а потом напрягся и одним резким движением обломил торчащий в нем ключ. Убедившись, что большего сделать не сможет даже при всем своем желании, он опустил обломок ключа в карман и поднялся по лестнице.

Дверь, ведущая на улицу, была чуть-чуть приоткрыта, пропуская вовнутрь немного дневного света. Чиж немного постоял около нее, давая зрачкам привыкнуть к освещению, а заодно осматривая свой костюм на предмет повреждений и загрязнений, полученных во время работы. Оказалось, он и впрямь немного испачкался, но вот именно и только немного. Устранив, насколько это было возможно, следы своего пребывания в подвале, Чиж нацепил солнцезащитные очки и толкнул дверь.

Клонящееся к западному горизонту солнце больно ударило по глазам даже сквозь темные стекла, заставив Чижа прищуриться. Он осмотрелся; сердце тревожно стукнуло при виде осторожно прокладывающей себе дорогу через кишащий ребятней двор темно-синей «БМВ», но номер у машины был не тот, да и модель другая. Чиж сунул в зубы сигарету, прикурил и с чувством частично выполненного долга, пряча в карманах стремительно опухающие кулаки, зашагал наискосок через двор к оставленному за углом автомобилю.

О прорабе Солодовникове, который остался один в темноте (в настоящей темноте и по-настоящему, окончательно один), Чиж уже не вспоминал: этот педофил просто перестал для него существовать.

Да, пожалуй, и не только для него одного.

* * *

– Что ж, приходится признать, что парень действительно шустрый, – сказал Федор Филиппович, глядя мимо Глеба на разворачивающуюся внизу панораму Москвы, которая отсюда, с Воробьевых гор, сегодня открывалась не хуже, чем сто лет назад. – Он тебя едва не обскакал. Если бы не отчетливая работа службы безопасности, мы с тобой сейчас обсуждали бы не план дальнейших действий, а некролог господина Вронского.

Глеб слегка пожал плечами, как бы говоря: сделанного не вернешь. Особенно если сделано это не тобой…

Что до отчетливой работы службы безопасности, то ничего иного Глеб от нее и не ожидал. Возглавлял упомянутую службу Дмитрий Иванович Кривошеин, в бытность свою офицером внешней разведки неоднократно удостаивавшийся не только устных похвал начальства и даже первых лиц государства, но и боевых орденов. Что заставило этого грамотного, прошедшего огонь, воду и медные трубы боевого офицера-разведчика в шаге от генеральского звания покинуть службу, Глеб не знал. Произошло это сугубо добровольно, без малейшего нажима со стороны командования или, упаси бог, какого-то скандала. Напротив, Кривошеину настойчиво предлагали остаться, суля звания и должности, но он ушел в отставку, едва достигнув установленного законом рубежа выслуги лет, и уже через полгода сделался единовластным начальником довольно серьезной силовой структуры, которую Вронский именовал своей службой безопасности.

При Кривошеине эта структура стала еще мощнее, но не за счет увеличения численности или внедрения новых технологий (которые и без него внедрялись технической службой холдинга едва ли не раньше, чем разработчики успевали получить за них деньги), а за счет его умения руководить людьми, предвидеть опасность задолго до ее возникновения и направлять усилия коллектива в нужное русло. Словом, он был опытный разведчик, прирожденный командир и при этом умница, что делало его по-настоящему опасным противником.