Слепой. Обратной дороги нет

«Семерка» глотала бензин с такой жадностью, словно под ее мятым капотом скрывался двигатель от армейского тягача, выплевывая то, чего не сумела переварить, через выхлопную трубу. Стелившийся следом густой шлейф дыма делал ее похожей на подбитый самолет, и шума от нее было примерно столько же. Машина плохо слушалась руля, ее постоянно тянуло влево, да так настойчиво, словно всю свою жизнь она провела в стране с левосторонним дорожным движением. И, как будто всего этого было мало, стрелка температурного датчика упорно ползла вверх – изношенный движок, которому давно не приходилось столь интенсивно трудиться на такой жаре, так и норовил перегреться.

Солнце уже начало потихонечку клониться к западному горизонту, когда они миновали Киев. Мимо промелькнула широкая гладь Днепра, пестрая от плавучих ресторанчиков и прогулочных катеров; знаменитый монумент Родины-матери проплыл в вышине над дорогой как подавляющее своими размерами воплощение имперских амбиций, свысока плюющих даже на закон всемирного тяготения. Изрядно замусоренный, уставленный рекламными щитами проспект вывел их за город, и тут, на бескрайних просторах украинских степей, у «семерки» наконец-то закипел радиатор.

Глеб отогнал окутанную горячим паром машину на обочину и заглушил двигатель. Из-под капота доносились устрашающие металлические удары, постукиванья, астматические хрипы и змеиное шипение. Из лопнувшего трубопровода хлестал кипяток, собираясь в курящуюся паром лужу под колесами и тонким ручейком сбегая в кювет.

Заглядывать под капот Глеб не стал, поскольку не ожидал увидеть там ничего хорошего. Он сунул в задний карман джинсов украинский паспорт и водительское удостоверение, прихватил с треснувшей «торпеды» пачку сигарет и зажигалку, забросил за плечо купленную на заправке спортивную сумку, где лежал пистолет, хлопнул дверцей и пошел вдоль шоссе на юго-запад в надежде остановить попутку.

Машины, к слову, останавливались часто – как минимум, каждая вторая. Очевидно, водители безошибочно связывали бредущую по обочине под палящим солнцем одинокую фигуру с окутанным паром драндулетом, мимо которого только что проехали, и свойственная каждому уважающему себя автомобилисту профессиональная солидарность заставляла их давить на тормоз, особенно тех, кто ехал в одиночестве, без жены или любовницы.

Правда, все они ехали куда-то не туда, а терять драгоценное время, добираясь до места на перекладных, со многими пересадками, Глебу не хотелось. Наконец возле него, подняв целое облако пыли, затормозил сверкающий, как елочная игрушка, громадный внедорожник «лексус», следовавший, как выяснилось, прямиком в Ильичевск. Водитель, этакая гора татуированных мышц со стрижкой ежиком и манерами стопроцентного «братишки», был явно рад попутчику. Глеб тоже был рад: из машины, стоявшей на обочине раскаленного послеполуденным солнцем шоссе, тянуло кондиционированной прохладой, а кожаные подушки сидений так и манили присесть, обещая отдых усталому телу.

После того как взаимная радость была высказана в подобающих случаю выражениях, джип сорвался с места и помчался как угорелый, словно его хозяин спешил на пожар. Стрелка спидометра в считаные секунды добралась до отметки «100» и уверенно поползла дальше. Асфальт гудел под огромными, обутыми в новенькую резину колесами, воздух свистел в обтекателях, мошкара и какие-то жуки бились в ветровое стекло с такой силой, словно ими стреляли из дальнобойной снайперской винтовки.

Водитель оказался разговорчивым – именно такие, как правило, и подбирают на дороге попутчиков, а потом не требуют платы за проезд. Он представился Валерой, немедленно добавив, что не обижается, когда «нормальные пацаны» называют его Вертолетом. Он был неплохим рассказчиком и некоторое время развлекал Глеба историями типа «тормозим мы одну тачку».

С того момента, как Сиверов потерял из вида свой грузовик, до его встречи с Валерой Вертолетом прошло больше часа, но на то, чтобы нагнать «мерседес», они потратили меньше сорока минут. Белая фура стояла на обочине, как и милицейская «десятка»; проезжая мимо, Валера на мгновение прервал свой монолог и покосился на грузовик с острым профессиональным интересом. Он ничего не сказал; Глеб тоже промолчал, хотя желание прямо на ходу, из окошка, всадить пулю в зад Всеволоду Витальевичу, который, ссутулившись, мочился на заднее колесо фургона, было почти нестерпимым.

Потом они поговорили об Ильичевске. Валера охотно поведал Глебу, что Ильичевск – обычная дыра, что море там грязное, берег поганый – сплошная глина и что отдыхают там только конченые лохи, – «извини, братан, но так оно в натуре и есть». Чтобы не выглядеть в глазах разговорчивого Валеры конченым лохом, Глеб признался, что едет в Ильичевск не просто так, а к старому знакомому, вернее, к знакомой, и не на отдых, а чтобы пересидеть. «Пока пыль уляжется», – многозначительно добавил он.

– Вот теперь понятно, – кивая, тоже весьма многозначительно сказал Валера Вертолет. – То-то же я гляжу, что ты со своей «семеркой» вроде в один формат не укладываешься… Ростовский?