Слепой. Обратной дороги нет

Лещ где-то не то читал, не то слышал, что с годами черты человеческого лица сами собой постепенно принимают выражение, наиболее соответствующее его внутреннему содержанию. Да, наверное, слышал, и не иначе как по телевизору, в каком-нибудь дурацком фильме, потому что заумных книжек он сроду не читал. Да и вообще никаких не читал, кроме учебников, – сначала в средней школе, потом в школе милиции…

За окном светало прямо на глазах. Лещ курил, сидя за рулем своей потрепанной личной «шестерки», одетый в старые джинсы и светлую рубашку навыпуск – тоже старенькую, застиранную и оттого приобретшую ту особенную мягкость, которая свойственна только сильно поношенным, любимым вещам. Капитан курил и, размышляя, смотрел, как над ровным степным горизонтом, ничем не заслоненное, встает солнце.

Думать, что Борисыч сидит дома и просто не отвечает на звонки, было глупо. Лещ так и не думал, поскольку всегда считал главаря в высшей степени разумным и осторожным человеком – то есть хитрым жидом, поганым старым лисом, крысиным, мать его, патриархом. О ночном шухере на таможенном складе знала уже добрая половина Одесской области. Ну, половина не половина, а все, кто имел хотя бы косвенное отношение к власти, знали наверняка. А значит, знал и Борисыч, хотя он-то как раз отношения к власти не имел – ни к законодательной, ни к исполнительной. Он просто имел власть, а не какое-то там к ней отношение; реальную власть он имел в смысле осуществления оной, а законодательную и исполнительную… ну, скажем так, просто имел, как хотел. И вот теперь настал тот самый момент, когда эта самая государственная власть, на которую Борисыч всю жизнь плевал с высокого дерева, наконец-то получила реальную возможность отплатить ему за все. Старый хрен это, конечно же, уже понял, и теперь возможны два варианта развития событий.

Первый, почти фантастический, заключался в том, что Борисыч не успеет вовремя слинять и его повяжут. Плакать по нем Лещ не собирался, но ведь Борисыч – он вроде «Титаника»: если пойдет на дно, то столько народу за собой утащит, что даже думать страшно. В том числе, между прочим, и капитана ДПС Полещука.

Вариант второй представлялся Лещу более реальным. Старик, конечно, узнал обо всем вовремя – может быть, даже раньше, чем в порту началась эта непонятная заваруха. Кто знает, может, он сам же ее и подстроил. Зачем, почему – неважно. Все равно в мотивах Борисыча разобраться невозможно, у него же психология, как у какого-нибудь этого… ихтиозавра. Был такой древний ящер, на дельфина малость смахивал – во-о-от с такущими зубами! Плавал в своих мезозойских океанах и жрал кого ни попадя… Вот спроси, какие у него были мотивы? Жрать хотел – вот тебе и все мотивы. Прямо как Борисыч…

Словом, узнав о заварухе в порту, он непременно должен был податься в бега. Это было разумное решение; несмотря на все меры предосторожности, которые Лещ принял в течение последних двух с половиной часов, он чувствовал, что ему и самому не мешало бы со всей возможной поспешностью убраться с территории Украины. Он так и собирался поступить, а значит, не мог осудить Борисыча за аналогичное стремление.

Но было тут одно «но». В конце концов, на это гиблое дело Леща подписал не папа римский и не Гоголь Николай Васильевич, а именно Борисыч. Положившись на старого упыря, капитан поставил на карту все – и проиграл. Квартира в центре Одессы, дача, машина, непыльная работа, связанная с приятным ощущением собственного всесилия, – все, все в одну минуту пошло прахом. Так вот, теперь спрашивается: кто за все это заплатит? По справедливости, звонкой монетой, чтоб без обмана – чтобы, значит, хватило на начало новой жизни. Ну, кто? Дураку ясно кто. Кто все это затеял, тот пускай и платит.

А Лещ за свою поломанную жизнь мало не попросит. Да и не один он, надо думать, такой, кому посчастливилось уйти из этой мясорубки, у кого к Борисычу счет имеется. Если хотя бы пяток человек наберется да если с каждым по-честному расплатиться, можно и по миру пойти, причем без штанов…

Полещук выкинул окурок в окошко, по-детски потер кулаками слипающиеся от усталости глаза и завел двигатель. Неважно, сколько там братвы уцелело после перестрелки в порту и омоновской зачистки; неважно, кто и какой именно счет захочет предъявить Борисычу. Важно, что никто из них ни хрена не получит – никто, кроме, сами понимаете, Леща. Потому что это вам не гоп-стопщик какой-нибудь, а офицер милиции. И располагает кое-какими специальными возможностями, из-за которых та же братва сплошь и рядом оказывает ему всяческое уважение, кланяется в ножки и зовет выпить на брудершафт по паре литров первача.

Ну, а располагая возможностями, грех ими не пользоваться. Вот Лещ однажды и воспользовался, распутав при помощи знакомых ребят из налоговой довольно сложную, хотя и вполне законную операцию по приобретению через целую цепочку подставных лиц некоего степного хутора. Ну, как у Катаева, помните? Во-во, правильно: «Хуторок в степи»…