Следователь по особо важным делам

- Но ведь сошлись с кем-нибудь?

Нырков кивнул в сторону кухни, где хлопотала его жена:

- Это бабское дело. Она, наверное, болтает с женщинами, Мне некогда. Намахаешься за день топором, еле ноги доносишь... Правда, когда узнали на улице, что Аня покончила с собой, обсуждали...

- А как узнали?

- На одной земле живем. Написал, видать, кто-то. Может, Анфиса Семеновна сообщила. Она к соседям ходит.

- Кто такая Анфиса Семеновна?

- Крестная Ани. Деловая бабка...

Стоп, Чикуров. На сцене появляется важное лицо. Крестная. Ни по каким документам я бы ее не нашел.

- Крестная, говорите... Часто она бывает здесь?

- Часто. Пенсионеркам, им делать нечего. А она к тому же одинокая. Насколько я понял, у Ани заместо родной матери была. Они при нас собирались. Мы у них кое-что для хозяйства прикупили. Все равно обживаться надо было.

Им лучше и нам. Аня говорит, я, мол, в этом деле мало понимаю, толкуйте с крестной. В смысле о цене и прочее... Да я могу ее адрес дать. Вернее, объяснить, как пройти. Отсюда недалеко...

От Нырковых я уходил в хорошем настроении. На всякий случай предупредил, что могу вызвать, оставил номер своего гостиничного телефона: мало ли что может всплыть...

Еще раз оглядев ветхий домишко, где прожила почти всю свою недолгую жизнь Аня Залесская, до замужества Кирсанова, я зашагал к гостинице...

Анфиса Семеновна плакала. Я знал, что остановить слезы нельзя. Пока они сами не остановятся.

Чистенькая комната в новом доме. Как говорят, с подселением. Веселые обои с цветочками. И. большая фотография Ани с сыном. Для Анфисы Семеновны горе по поводу смерти Залесской по-настоящему глубоко личное. Я пришел к старушке с утра, отложив встречу с работниками института.

- Анфиса Семеновна, прошу вас, -возьмите себя в руки. Я понимаю, горе у вас большое. Но слезами уже не поможешь...

- Милый человек, ничем уже не поможешь. А как взять себя в руки, когда сами текут?

- Прошу вас...

- Один у меня был человек на всем белом свете. Я ее, можно сказать, вырастила. Матери она лишилась в одиннадцать годков...

- А Сергей?

- Сергей, Сереженька... - Старушка высморкалась в махонький платочек, утерла слезы. - Что Сереженька. Он про бабку Анфису и знать не будет. Те люди чужие для меня. Валерий женится, дай-то бог ему хорошую жену, а Сереже - хорошую мать. Совсем отрезанный ломоть... Кому бабка Анфиса нужна? Богу-и то не нужна. Не прибирает.

Охо-хо,. грехи наши тяжкие. Как чувствовало мое сердце, все отговаривала Анечку ехать. Нет, видать, судьба. Погубила ее жизнь, попутал нечистый. Да и она сама как предчувствовала. Не с радостью собиралась, ох, не с радостью...

- А почему же поехала?

- Любила, видать, своего... - Анфиса Семеновна вздохнула.

Старушка постепенно успокаивалась.

- И она говорила, что не хочет ехать?

- Не то чтобы прямо не хотела. Тут у нее все родное.

Две могилки рядом. Мать и отец родные. А с другой стороны, здесь и горе свое хлебнула с малолетства. Как подумаешь, несладко у нее жизнь прошла. И будто все наладилось, нет, не сдержалась. Сама одним махом и кончила...

- Отец ее женился во второй раз?

- Сергей Петрович-то? Что вы. Сам еле тянул лямку.

Сердце. Всего на восемь годков пережил Катерину. Да и то-одно мучение. Все по врачам да по врачам. А мечтал:

сломают их домишко, квартиру в новом доме дадут. Не дожил. И Аня тоже...

Все, что говорила крестная Ани, мне было важно. Но требовалось направить этот разговор.

- Анфиса Семеновна, как получилось, что Валерий с Аней зарегистрировались только после пяти лет совместной жизни?

- Не жили они пять лет совместно. Год даже не прожили вместе.

- Постойте, Сергей - их ребенок?

- Это точно. Сергей-Залесский. Да вы на карточку посмотрите. Вылитый отец. - Она показала на фотографию на стене.

- Как же получается тогда?

- А очень просто. Пожили они с Аней месяца три, он уехал к своим. Как бы благословения просить. Аккурат у них каникулы были. И как в воду. Ни слуху ни духу. Аня, значит, в положении. Вроде и простая, а гордая была.

Что делать? Институт бросать жалко. Два год"а оставалось Да и отец, покойник, наказывал: учись, говорит, дочка, чтобы жизнь у тебя интересней нашей сложилась. Пришлось ей и учиться, и работать, и Сережку нянчить. Слава богу, я тут, рядышком. Вдвоем, можно сказать, и подняли. Люди хорошие помогли. И в институте тоже. А в этом году, нет, в прошлом, прямо в сочельник Валерий возвращается...

- Он помогал Ане?

- Какой там1 Ни строчки за эти пять лет не написал.

- Как же, ведь ребенок?

- Не знал он о Сергее.

- Аня не писала ему?

- Я же сказала, что гордая она была. Если бы она ему отписала, он тут же бы прискакал.,

- Значит, о сыне он узнал впервые в конце прошлого года?

- Я и толкую об этом. Прямо под Новый год приезжает, в ножки ей. Говорит, помотался по свету-лучше тебя нет, прости, если можешь. А как не простить, коли сыну отец родной? От своего не бегут... Тем более Сережа ему сразу на шею,

Мне припомнился разговор в Ищенко... Залесский же не воспитывал своего сына, а тот ему сразу н? шею..,

- Но ведь ребенок видел его в первый раз1 - сказал я.