Следом за судьбой

Рука слепо шарила по холодной, пустой кровати. Сердце болезненно кольнуло острой ледяной иглой, и эта боль совершенно привела его в чувство. Весь в холодном поту и дрожащий, как новорожденный щенок, он сел на кровати и окинул безумным взглядом пустую горницу. В распахнутое настежь окно дул порывистый ветер и летел снег, а на полу валялся пустой кубок.

На подкашивающихся ногах он бросился к хлопающим ставням и вгляделся в снежную муть. Грудь сдавило такой болью и тоской, что на миг в глазах поплыло.

— Лана!!! — сотряс горницу жуткий рык.

А мгновение спустя огромный черный волк выпрыгнул из распахнутого настежь окна, и длинными прыжками понесся в строну стонущего леса. А буря хохотала рокочущим голосом и порывами ветра сбивала животное с ног. Но зверь только сильнее рвался вперед, черной стрелой пробиваясь сквозь снежную пелену.

* * *

Довольному смешку Лучезара вторил скрип качающихся деревьев.

— Гляди-ка, запомнила. Ну, хоть на это ума хватило.

— Лучше б не хватило, всякую грязь помнить!

Нож кольнул сильнее.

— Замолкни девка, — пролаял Вьюн.

Лана скрипнула зубами, но ничем не показала, что ей больно. Не отрывая взгляда следила, как подходит к ним оборотень. Мощный, опасный. Ему и меч был не нужен. Поджилки тряслись от одного взгляда на высокую, укрытую темным плащом фигуру.

— Оставь, — коротко бросил он и нож пропал. Вьюн послушным псом отполз в сторону. И тут же наперерез Лучезару бросился Ратимир.

— Брат, стой! — но ее остерегающий крик опоздал лишь на мгновение. Смазанным движением оборотень отмахнулся от княжича и того отбросило на две сажени в сторону.

Она бросилась на помощь к замершему брату. Колотилась вся, когда его подымала. Кровь темными струями лилась из разбитого рта и падала на одежду и ее руки горячими каплями.

— Живучий щенок, — с усмешкой бросил Лучезар.

— Сразись со мной! — прохрипел Ратимир, — Ты, шавка!

— С тобой? — издевательски протянул оборотень, — Да я лишь погладил слегка, а ты уже скулишь и через раз дышишь. А впрочем…

Лана изо всех сил цеплялась за Ратимира, но злой оборотень растащил их за шкирки, словно котят.

— Вьюн, — свистнул Лучезар своему прихлебале. Тот только знака и ждал. Холодная сталь вновь скользнула под израненное горло и ее брат тут же застыл. Позволил схватить себя за шею и даже не дернулся.

— За этакую глупую храбрость, — прошипел Лучезар, — так и быть — дарую тебе выбор. Или убьешь девку сам или сдохнет она в мучениях!

Ратимир так и обмер. Не мог придумать паршивый оборотень пытки хуже и болезненней. Убить сестру… Да от одной такой мысли хотелось руки на себя наложить! А не убить — лишь страданий ей перед смертью добавить. Лес стонал от порывов злого ветра, а взбесившаяся метель слепой, зубастой старухой, тянула свои ледяные пальцы сквозь деревья. И Ратимир чувствовал, как дрожат его руки, а в груди горячо-горячо, словно вся кровь хлынула прямиком к сердцу.

— Ратимирушка…, - имя его оборвалось стоном боли.

— Послушай! — отчаянно взмолился княжич, — Я богат! Деньги, камни драгоценные, все отдам, только не тронь! Хоть ее не тронь!

Их палач вроде задумался.

— Богат? И откуда же у простого дружинника золоту взяться?

И Ратимир решился. Выкинул свой последний козырь, надеясь, что алчность поглотит собой жажду убийства.

— Я сын Беригора! И у меня хватит драгоценностей, чтобы заменить свою сестру мешком золота такого же веса!

Глаза Лучезара так и вспыхнули.

— Княжич значит? Что ж — это много объясняет. Ах, Яр… Шавка меченная.

Надежда встрепенулась раненой птицей. Но в следующий миг оборотень рявкнул.

— Нет! Деньги мне не нужны! А вот пустить вашу гнилую кровь… Вьюн!

И новый стон вплелся в погребальную песнь вьюги.

— Нет! Я сам… сам, — обреченно прошептал княжич.

Щурясь от падающего снега, Лана смотрела, как приближается к ней брат. По щекам вода текла, не то талая, не то горько-соленая. Ладони так и просились лечь на живот в последней попытке защитить, уберечь своих не рожденных детей от злой судьбы, но стоило лишь дрогнуть, как острое лезвие нещадно кромсало кожу, нанося один порез за другим.

Ратимир приближался медленно. Должно быть, говорил что-то, но слова не могли пробиться сквозь свист и шум ветра. Все кружилось перед глазами. Черные деревья давили, обступали со всех сторон, белые мухи кусали лицо, а лютый холод пробирался по дрожащим ногам все выше и выше. Не в силах держать глаза открытыми, княжна крепко зажмурилась. С дрожащих губ сорвалась тихая просьба-мольба:

— Не тяни.

И в следующий миг ее как пушинку смело в сторону неведомой силой.

Глава 21

Жгучая боль в рассеченной шее и жуткий, полный ярости рык чуть было не отправили ее разум во тьму. Все вокруг вдруг завертелось, закружилось в каком-то безумном вихре. Лана слышала громкие крики, короткую брань и звуки ударов. Силилась вскочить на ноги, но лишь бесполезно барахталась, будто ее придавили чем-то большим и мягким. Над ухом щелкнули волчьи зубы, вонючее дыхание коснулось шеи, но тут же пропало, как-будто и не было. Но недолго она стыла в ледяных объятьях сугроба.