Следи за лестницей в потемки

Крогер: Да какого черта, ты совсем зарвался? Ты как со мной разговариваешь в моем собственном театре?

Карл: Заткни ты его себе сам знаешь куда, и проверни там для верности, ты, старый жирдяй, жучара навозный. А я отсюда валю. Я с сегодняшнего утра увольняюсь, забыл? Десять лет я отпахал в этой вонючей тошнотной дыре, и теперь с радостью объявляю, что ноги моей больше не будет в этом притоне, куда я пришел чистым, а ухожу весь замаранный. И грязь это не моя, нет, это здешняя мерзость облепила меня всего по уши. Мне ведь стоит только рот открыть …только заикнуться, что тут за дела творятся, мистер Крогер!.. Знаете, что тогда светит этому злачному местечку? Его прихлопнут, вот так, запросто, как пальцами прищелкнуть. Прикроют в два счета, упомяни я хотя бы о половине того, что знаю о здешних…

Крогер(билетёру-новичку): Эй, ты. Давай живей на улицу, зови полисмена!

Карл: Да, точно, давай, зови, я только за!

Крогер: Буду я еще терпеть такие наглости от какого-то недоумка!

Карл: Ах ты старая жирная гермафродитья туша! (Срывает с себя свой двубортный китель и яростно швыряет его в лицо мистеру Крогеру.) Слыхал, а, как я тебя называю? Гермафродитья туша? Гермафродитья туша? Каково, а, старая жирная поганая гермафродитья туша?

В освещенной области сцены появляются фигуры одного или двух зрителей, чье внимание привлек происходящий здесь скандал. Из входной двери выскакивает переполошенная кассирша, тощая маленькая женщина лет пятидесяти.

Кассирша: Мистер Крогер, Мистер Крогер, что случилось? Это ты так по-хамски разговариваешь с мистером Крогером?

Этот вопрос адресован мальчику-билетёру, который в испуге отрицательно мотает головой.

Карл: Это я приложил мистера Крогера, я, понятно? Я! Я убил в этом осклизлом мерзком гадюшнике десять лет своей молодости! И теперь я отправлюсь домой и буду смывать с себя всю эту грязь! Слышишь меня, ты? Смывать с себя эту грязь, я ведь как сейчас помню, о том самом, что тут десять лет назад случилось, когда я только-только сюда устроился. Забыл уже, а Крогер, про то самое, в первый мой день на этой гадкой работе?

Крогер, совершенно опешив, пятится к выходу.

Кассирша: Как ты смеешь так разговаривать с мистером Крогером, Карл? Да как у тебя вообще хватает совести говорить ему такие вещи, когда он тебе столько всего прощал, спускал тебе с рук твои выходки, когда ты в свои смены заявлялся сюда пьяным, таскался наверх с девками, да водил к ним туда каких-то похотливых козлов. Нет, я ей богу не понимаю, как тебе не стыдно наговаривать на бедного пожилого мистера Крогера. И закатывать такие безобразные сцены. А вы, ребятки, давайте-ка живо на свои места, нечего вам здесь делать, это я вам, мальчики, а ну-ка в зал, в зал.

Мальчишки возвращаются в зрительный зал. Мистер Крогер ретировался из фойе, однако снаружи доносится его громкий, возмущенный голос, взывающий к стражам порядка.

Карл: Надеюсь, он приведет полицейских, очень надеюсь, что они явятся сюда, в эту гнусную клоаку. Хотя, будь там на улице хоть один полисмен, жирдяй бы и ни пикнул. Это, твою мать, как день ясно, стой там на углу хоть один из этих ребят, он бы и рта не посмел разинуть.

Срывает свой широкий форменный пояс, накрахмаленную манишку и эластичный черный галстук, сбрасывает все это в кучу на пол и от души пинает.

Кассирша (всхлипывая): Я в жизни не видела, чтобы кто-то вытворял такое, слышите вы, Карл Мегрэ, и грубостей таких тоже ни от кого не слышала, и если вы посмеете сказать еще хоть что-нибудь подобное про мистера Крогера, который болен раком, и вы сами это знаете, то и я не стану молчать о ваших похождениях с определенного сорта девицами, что сюда наведываются.

Карл: Ну и валяй, овца. Тряпье это, кстати, можешь сжечь. Спали всю кучу до последнего лоскутка. Я пришел сюда чистым, а ухожу весь в грязи. До чего же я ей вымарался за эти десять лет!