След в прошлом

— А где служить довелось?

— Как ты знаешь, после училища я остался служить в нём курсовым офицером. Потом до убытия в новосибирскую школу военной контрразведки, я совсем непродолжительное время служил начальником пограничной заставы на юге острове Сахалин.

— Вот даже как! — воскликнул Саня. Я ведь до Приморья тоже там служил. Тебе часом не довелось побывать в бухте морж? Моя погранзастава стояла на мысе Анастасия…

— Ты, не поверишь, но я был там. Я тебе обязательно расскажу об этом, ибо это место для нас с Дусей стало знаковым. Там она обрела вновь свой голос, который потеряла во время пожара в Алма-Ате.

— А на маяке ты был?

— Нет, не был. А вот Дуся неподалёку от маяка ловила зимой корюшку.

— О-о-о! — сладострастно протянул Саня. — Корюшка — это же божественное создание, пахнет свежими огурчиками… Дай мне слово, Макс, что мы с тобой обязательно там побываем, после того, как закончим войну в Афгане…

— Обещаю.

— А сегодня вечером пойдём ко мне. Дуся приготовит нам манты, такие как у нас в Алма-Ате. Посидим, вспомним былое…

Вернулся с совещания начальник отдела.

— Ну как там всё прошло? — встретил его вопросом Саня. — К нашей информации командование отряда отнеслось с должным пониманием?

— А что ему оставалось делать? Ведь вопрос касался боеготовности мангруппы, а с этим не шутят. Кстати, Александр Николаевич, вы когда собираетесь ехать в «прошлое»?

— Через пару дней.

— Хорошо. Давайте через пару дней. Поможете Максиму войти в должность. Я завтра улетаю в Душанбе. Пошёл готовиться…

— Саня, шеф говорил про «прошлое», что он имел в виду? — спросил его Максим, как только начальник покинул их кабинет.

— Когда я поеду в Карези-Ильяс, там, где дислоцируется моя мангруппа.

— А почему он так окрестил это место?

Саня громко рассмеялся.

— Да потому что весь Афган — это сплошное «прошлое», сейчас там идёт 1364 год. У них ведь летоисчисление начинается с того момента, когда Муххамед и его приверженцы — мухаджиры переселились из Мекки в Медину.

— Получается, что у них сейчас на дворе феодальный строй?

— Нее, — ухмыльнулся Саня, — полуфеодальный. — Кругом нищета, голод и разруха, но на улицах их городов и кишлаков нередко можно увидеть «шарпы» в руках оборванцев, «тойоты», на которых рассекают их богатеи, нажившиеся на войне.

Да и воюют душманы не копьями, а современным оружием, которое поступает к ним из десятков стран мира.

Афганцы очень религиозны, у них устойчивые нравы и обычаи. Каждый афганец в своих поступках руководствуется интересами, прежде всего своего рода, он уверен в том, что человек без рода — никто, ноль.

Поэтому он обязан исполнять любую волю старейшин, вплоть до вхождения в банду. Этот очень важный для нас момент, чтобы понять, кто стоит за душманом.

Есть также особенности в общении с афганцами, которыми не следует пренебрегать. Например, в общении с ними не рекомендуется сопровождать беседу жестами и активной мимикой, это может быть негативно ими воспринято. С пожилым человеком нужно здороваться стоя, двумя руками.

— А с женщиной?

— Их лучше не видеть, — рассмеялся Саня. — Ну, а если серьёзно, то нужно приложить свою руку к сердцу, поприветствовать её, назвав при этом «сестрой», но нельзя смотреть ей в глаза.

— Да уж, — протянул Максим, — влететь можно на ровном месте…

— Это точно, — согласился Саня. — Афганские женщины, по нашим меркам, вообще бесправные существа. Мужей им подбирают матушки, они могут выдать их за родственника, а могут выдать за меч…

— Это как за меч?

— У афганцев часто свадьбы проходят без жениха. Когда его нет, с невестой рядом несут меч, такое торжество считается равнозначным обычной свадьбе с присутствием жениха. Нам это важно знать, если таким образом где-то выдали замуж невесту, то жених её явно басмачит. Или вот ещё один из признаков, он взят из моей практики. Простой афганец, нигде толком не работающий, купил себе четвёртую жену. Для афганцев это в порядке вещей: сможешь прокормить — покупай. К слову, самые дорогие жены в Афганистане — это те, кто умеют ткать ковры. Видимо, быстро окупаются. Так вот, как потом выяснилось, этот фрукт оказался агентом иранской разведки, и хозяева хорошо ему платили…

— Черт! — воскликнул Максим, — сколько же много мне предстоит ещё узнать…

— Узнаёшь! — задорно смеётся Саня. — Главное, что ты лопочешь по-ихнему.

Максим на мгновение задумался. Ему захотелось задать другу главный вопрос, на который он сам пока не знал ответа. После некоторого колебания он всё-таки решился.

— Саня, а как ты думаешь, военная победа возможна в Афганистане?

Саня ответил ему сразу, не раздумывая ни на минуту, словно ждал от него этого вопроса.

— Англичане, воевали здесь триста лет, так и не победили этот народ. Всё опять упирается в «начинку» афганца, о которой мы с тобой только что вели речь.

Если у него в семье убили кого-то из родных под бомбёжкой, или в результате обстрела, то он сразу становится кровным врагом «шурави». Чем больше мы их здесь убиваем, тем больше их уходит в стан к душманам.

— Мне говорили, что раньше к «шурави» здесь относились лучше. Это так?