След в прошлом

Отравителя взяли при подходе к колодцу, при обыске у него была обнаружена сулима — сильнодействующее ядовитое вещество.

В кишлак Шекаф Максим выехал на «уазике» в сопровождении двух своих телохранителей. Дорога ничем не отличалась от той, что они приехали: такая же пыль, такие ухабы…

Не доезжая кишлака, их взору неожиданно предстало кладбище — бессистемная россыпь могильных камней, возле которых были воткнуты палки с разноцветными лоскутками зелёной, красной и белой материи.

— Сережа, тебе известно, почему лоскутки на палках у могил имеют три разных цвета? — поинтересовался Максим у своего водителя, воевавшего в Афганистане уже второй год и имевшего боевые награды.

— Знаю, товарищ майор, — ответил тот. — Зелёный цвет означает благополучное пребывание мусульманина в раю. Красный — за погибшего ещё не отомстили. Белый — знак отмщения.

— Красных ленточек на кладбище намного больше, — заметил Максим. — Для нас это, наверное, хорошо…

Водитель неожиданно резко остановил машину.

— Серёга, ты что-то заметил что-то на дороге? — спросил один из его товарищей.

— Пока, ничего, — сказал тот и вышел из машины. Он подошёл к выемке, находящейся у края дороги, присел перед нею на колени и принялся её разглядывать. Вышел из машины и Максим.

— В чём дело, Сережа? — спросил он. — Мины?

— Посмотрите, товарищ майор, сами. Похоже на то, что здесь стояла мина. Песок свежий, не успел ещё затвердеть.

Максим присел на корточки и пристально всмотрелся внутрь лунки.

— Вижу несколько бороздок сбоку, а также на дне лунки. Это следы от «итальянки»?

— От неё. Но где она сама? Может быть, её переустановили? — Гриша, достань сапёрный щуп, он лежит у тебя под ногами, — крикнул он одному из телохранителей.

Григорий принёс ему щуп. Он собрал его и принялся тщательно обследовать дорогу. Мин обнаружено не было. Серёга остановился в раздумье…

— Серёжа, посмотри обочину справа, там всё истоптано и туда идут следы, — сказал Максим, — мне кажется это подозрительным.

Серёга подошёл к обочине, ткнул щуп в песок, и сразу наткнулся на мину. Он осторожно разгрёб руками песок…

— Ого! — воскликнул он, — «итальянок» тут их аж пять штук в одном месте и все без взрывателей. — Похоже на то, что их специально здесь складировали.

— Присыпь мины и уходи, — сказал Максим. — Я думаю, что дорогу душманы минируют ночью, а с рассветом они мины снимают, — вынес он свой вердикт. — О такой тактике душманов он услышал на сборах в Душанбе.

— Значит, ночью в посёлке бывают душманы. Не так ли, товарищ майор?

— Да, Сережа, так. Другого объяснения этому просто нет…

За поворотом показался кишлак. Глиняные дома с полусферическими крышами, обнесённые глиняными заборами, на улицах овцы и множество оборванных и грязных детей. Некоторые крыши домов были плоскими, на них укрывшись одеялами, спали люди.

Часть крыш была завалена коровьим навозом, сплющенным в блины, которые в зимний период будут использованы в качества топлива. Возле дувалов копошились местные жители.

«Вот оно и есть, это самое „прошлое“», — невесело подумал Максим…

— Засады в кишлаке не будет, — прервал его размышления Серёга.

— Откуда такой вывод?

— По улицам бегают дети, а местные жители занимаются каждый своим делом. Душманы своё население никогда не подставляют…

Впереди показался рынок. Три десятка осёдланных ослов стояли поодаль, ожидая своих хозяев, ушедших на базар.

— Серёжа, останови машину, я поброжу по рынку, а вы парни, поглядывайте по сторонам, — распорядился Максим.

Он вышел из машины, достал из нагрудного кармана рубашки нефритовые чётки с зелёным камнем, которые были ему необходимы для связи с агентом, взял их в левую руку и неспешно пошёл вдоль торговых рядов.

На рынке было выставлено всё: арбузы, дрова, яблоки, газированная вода иранского и афганского разлива, инструменты, резиновые вёдра для воды, сколоченные гвоздями из обрезков автомобильных шин.

Особую гордость продавцов составляли товары заграничного производства: американские, японские, китайские, иранские, пакистанские и другие.

— Шурави, харидани як бедор! — настойчиво стал предлагать ему часы марки «сейко» торговец, лицо которого было покрыто шрамами. — «Наверное, этот афганец переболел „пендинкой“», — вспомнил Максим название болезни, о которой ему рассказал пожилой туркмен в поезде.

— Ман не! — отказался решительно он и прибавил шаг.

Часы ему не были нужны, ему нужны были чётки, которые он должен купить у агента по имени Омар, завербованного его предшественником два года назад в Герате.

«„Ювелир“ должен сейчас быть на рынке. Только где его искать? — посетовал он. — Афганцы, как и туркмены, все на одно лицо…»

Максим шёл от одного торговца к другому и всматривался в загорелые лица торгашей.

Глаза одних излучали спокойствие и дружелюбие, глаза других равнодушие или загадочную тревогу. Глаза третьих были зловещими, как чёрные отверстия автоматных стволов.

Наткнулся он и на крысиные глаза, брызжущие откровенной ненавистью. «Не иначе это душман: черная борода, шрам на щеке, отсутствие двух фаланг на левой руке», — подумал он, срисовывая в свою память его портрет…