След на воде

Гораздо больше всех занимал вопрос, что делать с телом Карины? Теплоход сейчас ровно на середине пути, до ближайших патологоанатомов мы доберемся только послезавтра, до этого населенных пунктов по берегу не будет. Да и стоит ли оставлять тело в случайном морге, если потом его все равно надо будет как-то доставлять родителям для похорон?

Всеобщее недоуменное молчание нарушил третий штурман.

— Николай Петрович, — обратился он к старпому, — а что если ее в морозилку пока положить? Так хоть довезем в приличном виде. А то за две недели представляете, что с трупом станет!

— В какую морозилку? На камбузе, что ли? Там же продукты.

— Ну, не одна же у них морозилка. Пусть продукты перенесут, поплотнее утолкают. Одну морозильную камеру освободим, туда и поместим. А по-другому не довезем.

Послали матроса за шеф-поваром и заодно за Нечипоруком, раз его подчиненную нашли мертвой.

Шеф-повару идея с морозилкой совсем не понравилась.

— Вы с ума сошли — покойника в продуктовую камеру класть? Да я потом от санэпидемстанции не отмашусь. К тому же, если одну морозилку освобождать, придется мясо и рыбу вместе складывать, а это тоже запрещено. Вы что! Даже и не думайте!

На повара шикнули, посмотрели строгим начальственным взглядом и пообещали не ставить санэпидемстанцию в известность об этом маленьком происшествии. А когда теплоход вернется в город, пообещали отмыть и продезинфицировать морозилку как следует своими силами. Вернее, силами многочисленной команды.

Тело Карины упаковали в плотный полиэтиленовый мешок (я не к месту вспомнила, что в таких мешках наш бармен Леша выносит на корму мусор) и отнесли в морозильную камеру. Рыбу, которая лежала там до этого, перенесли в соседнюю, «мясную» морозилку под оханья и причитания шеф-повара, не верящего в помощь и заступничество старпома. Дверь морозилки Димыч опечатал — прилепил полоску бумаги с корабельной печатью и своей подписью.

По каютам разошлись часа в два ночи. Не знаю, кто как, а я уснуть так и не смогла.

Глава 12

Утром Нечипорук объявил о смерти Карины.

Правда, многие знали об этом еще до «официального сообщения». Откуда? Непонятно. Я, по крайней мере, никому ничего не рассказывала. По воздуху у нас, что ли, новости разносятся? Правда, поразмыслив, я догадалась, откуда могла взяться информация. Народу-то вчера на палубе было немало. И если старпом, к примеру, болтать вряд ли станет, то матросам, стоявшим на стреме и бегавшим по мелким Димычевым поручениям, никто не запретит поделиться новостями с той же дежурной стюардессой. Или с девочкой на ресепшн. А еще ночная прачка есть — прачечная у нас, как известно, рассадник слухов и сплетен.

Это только кажется, что ночью все спят. На самом деле народу бодрствует немало. Достаточно для того, чтобы весть о трагическом происшествии с одной из официанток разлетелась по судну с ошеломляющей скоростью.

Но, хоть многие и были заранее готовы к тому, что предстоит услышать, краткая Серегина речь произвела просто парализующее действие. Все замерли и молча смотрели на начальство, кто с испуганным, а кто с печальным лицом. Некоторые даже расплакались.

Но больше всех меня поразил Володин. Вот уж от кого не ожидала такой бурной реакции. К Карине-то он относился, прямо скажем, не лучшим образом, особенно придирался в последнее время. А когда услышал, что ее убили, побледнел просто на глазах и даже за край стола схватился трясущимися руками. Кроме него, так сильно только Женечка-тихоня отреагировала — та вообще чуть в обморок не хлопнулась, хорошо, вовремя заметили и водой отпоили.

А может, Володин, как и я, стыдится теперь, что в последние дни относился к Карине плохо? Я выслушать не хотела, а он орал ни за что, на ровном месте. А Карина плакала потом. Сейчас уже ничего не исправишь, не извинишься, не загладишь вину. Слишком поздно.

Иногда бывает слишком поздно. И от этого особенно стыдно.

Может, Андрюша наш не такой уж плохой человек, на самом деле? Ведь мало кого из нас известие о гибели Карины Манукян так ошеломило. Только Володина да Женечку. Но Женечку быстренько привели в чувство, и она работала, как миленькая, весь день, только всхлипывала иногда. А метрдотель наш весь день был сам не свой, нервный и дерганый. От громких звуков вздрагивал и резко вскидывался, если кто-то мимо него проходил. Но хоть не орал, и на том спасибо. К тому же, Нечипорук, заметив, в каком Андрюша находится состоянии, отправил его после обеда отдыхать и на ужине командовал сам.

Я о своем участии в этом деле скромно промолчала, опасаясь ненужных распросов. Только ничего у меня из этой затеи не вышло, к обеду все девчонки откуда-то узнали, что это мы с Димычем нашли вчера Карину. От распросов отвертеться не получилось, пришлось рассказывать и про труп, и про кладовку, в которой его прятали, и про записку, которой Карину выманили вечером из каюты.

История про записку никого не оставила равнодушным.

— Ни фига себе! — удивился дружный официантский коллектив. — Это что же получается? Выходит, золото украли, чтобы ее потом из каюты выманить и убить.