Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы

Лиментани считает, что Дон Жуан является примером «вагинального мужчины», который утверждает гетеросексуальную идентичность за счет идентификации с женщиной, а не посредством выбора объекта. Истерик Бренмана, г-н Х, представляется ему Дон Жуаном, который практикует промискуитет через идентификацию со множественными другими. (Кляйн определяла своего эвакуированного пациента Ричарда как Дон Жуана в фантазии.) Бренман считает, что гетеросексуальность истерика Дон Жуана мешает нам увидеть степень его нарциссизма. Пациент Бренмана испытывает такую интенсивную тревогу, что он опасается за свой рассудок. Не вызвана ли эта тревога бессознательной ревностью, от которой он пытается избавиться? Он, с одной стороны, использует катастрофическую ситуацию, а с другой стороны, отрицает ее. Он изменяет своей жене и впадает в ярость при мысли, что она может ограничить его свободу; он позволяет ей быть «свободной», зная, что она будет ему верна.

Когда любовница неверна ему, он хочет уничтожить ее как личность и как профессионала, поскольку считает, что она предала его и надругалась над всем, что он ей дал. Для тех из нас, чья молодость пришлась на 1960-е годы, этот сценарий настолько знаком, что кажется нормальным. Но за этим стоит тот факт, что Дон Жуан, мужчина или женщина, жаждет обожания, а не любви. Как метко заметил Бренман: «Я заставлю тебя любить меня, даже если мне придется сломать каждую косточку в твоем теле» (Brenman,1985, p. 427).

Два наблюдения относительно г-на Х и вагинальных мужчин нуждаются в дальнейшем рассмотрении, если мы хотим лучше понять отношения между сиблингами, предполагающие парадигму автономности, лежащую в основе нормативных аспектов современной жизни. Что подразумевается под идентификацией и каковы последствия желания быть обожаемым, а не быть тем, кто предлагает любовь?

Идентификация, интроекция, интернализация, то, что я назвала «проглатыванием», представляют собой разные процессы, но нет единого мнения о том, какой из них и когда именно используется. Я сузила концепцию интернализации (или внутреннего объекта) до репрезентации чего-то, что было опознано как не являющееся частью самого себя (таким образом, признано «утраченным») – если это «другое», оно может быть принято как внутренний образ и представлено во внутреннем взоре. Интернализация в основном связана с процессом горевания; это имеет решающее значение для развития способности к ментализации, поскольку облегчает переход от телесного восприятия к мышлению. Боулби пишет, что и истерик, и ипохондрик, и психопат ошибочно поместили умершего человека в кого-то еще или в себя. Истерик, ипохондрик и психопат не смогли увидеть другого как отличного от себя; чтобы оплакать умершего, этого человека необходимо признать другим: чья-то жизнь продолжается, а его жизнь окончена. Если его оплакивают, то его можно воспринимать как «внутренний объект», помнить его и обращаться к нему. Человек, которому удалось интернализировать психологически отдельных «утраченных» других как «других», как тех, по ком скорбят, не испытывает чувства «ненаполненности собой», потому что эти объекты, которые могут быть как сценами, так и людьми, населяют его психику. Но они делают больше, чем это: для того чтобы быть принятыми внутрь таким образом, они должны были быть восприняты в своей инаковости, и, если они отличны от субъекта, субъект может принимать тот факт, что другие их тоже воспринимают. Винникотт и Балинт подчеркивают, что для развития ребенка важно, чтобы мать его признавала, так как это признание позволяет ребенку воспринимать самого себя как такового. Соглашаясь с этой формулировкой, я хочу подчеркнуть важность того процесса, суть которого я только что изложила. Я обнаружила, что разворачивание этого процесса знаменует собой один из наиболее переломных моментов в клинической работе. Важность этого процесса я могу проиллюстрировать на следующем примере.