Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы

Г-н Х сообщает доктору Бренману, что он испытывал невыносимую тревогу и панические состояния, а затем внезапно чудесным образом выздоровел от всего этого. Его самопрезентация полна противоречий: в частности, он утверждал, что был безжалостным и заботливым. Он пытался контролировать своего аналитика и аналитический процесс путем изощренных манипуляций, часто ставя Бренмана в ситуацию двойных посланий (Г. Бэйтсон). Он использовал свою сексуальность не для сексуального удовлетворения, а для победы над другим человеком, «как псевдосексуальность, обслуживающую нарциссические победы» (ibid.). (Как точно это описывает некоторые случаи сиблингового инцеста!) Бренман пишет об истерии, иллюстрируя ее случаем г-на Х:

Я верю, что истерик способен построить внешне вполне пристойные отношения с живым внешним объектом. При этом внешний объект, человек, используется для того, чтобы поддерживать целостность истерика, защищая его от более сильного депрессивного срыва или дезинтеграции в форме шизофрении.

Основной темой данной статьи является то, что использование внешних объектных отношений, которые проявляют себя как отношения с целостным объектом, по сути своей является нарциссическим, и этот, на первый взгляд, целостный объект используется как частичный для предотвращения возможного срыва (Brenman, 1985, р. 422–423).

Мне кажется, что быть негативным – это позитивная сторона «вагинального мужчины»: в любом случае он ощущает себя как другого. В случае пациента Лиментани идентификации защищают его от «первичного ужаса»; в случае пациента Бренмана фальшивое использование «целостного объекта» защищает его от дезинтеграции, депрессии, срыва и шизофрении. Бренман, однако, задается вопросом, что значит такое использование человеческого «объекта». Идентификация с другими по типу Дон Жуана порождает определенную степень чувствительности к нуждам других. Женщина, с которой он входит в такую полную идентификацию, вначале будет чувствовать, что на ее нужды откликаются, пока не почувствует себя захваченной. Но мы также усматриваем здесь механизм соблазнения: как при инцесте, границ здесь нет. С другой стороны, проекции, развивающиеся в процессе превращения в этого другого человека, ведут к своего рода «поглощению», которое означает полное отрицание инаковости другого и злоупотребление этой инаковостью. Если «вагинальный мужчина» Лиментани чувствителен к другому в гетеросексуальных отношениях, г-н Х Бренмана, будучи также гетеросексуальным, разрушает психическую реальность другого. Бренман считает это отличительным признаком истерии. Механизмы, которые пациент использует для идентификации с внешним объектом, располагаются по обеим концам психического континуума – от слияния до крайних случаев проективной идентификации.

Любой человек или даже любое событие, помещаемые в такого рода парные связи, включая любые действия другого, которые утверждают его отличие, создают немыслимый сумбур. Г-н Х Бренмана требует от своей жены, чтобы она принимала все его сексуальные связи, как он принимает ее связи, хотя у нее нет их. Тем не менее, когда его основная любовница заводила других любовников, помимо него, он проявлял величайшую жестокость, чтобы навредить ей как эмоционально, так и профессионально. Его жена, в свою очередь, навлекала на себя гнев не тем, что заводила какие-то связи, а тем, что не принимала его промискуитет и не вступала во внебрачные связи; его любовница вызывала ярость тем, что она действовала так же, как и он, заводя параллельные отношения с другим человеком; таким образом, обе женщины, одна из которых повторяла его поведение, а другая вела себя противоположным образом, ставили его перед фактом, что они отличаются от него.