Сколько цветов у неба?

Он проводил их до машины. На улице Вика долго обнимала старого рокера и даже поцеловала его в щеку.

– Заглядывай в караоке. Я сделаю тебе лучший американо.

– Обязательно загляну. Надо же будет проверить, как ты устроилась.

Прощание было долгим и сентиментальным. Шел редкий декабрьский снег, город еще не спал, но уже предвкушал дрему. Валя в неизменной косухе продрог, но не подавал вида. Вика в последний раз его обняла, а потом Егор и рокер обменялись крепкими рукопожатиями.

Ночью Вике было плохо. Ей и вечером было плохо – она так и не смогла вести автомобиль, поэтому водительское место занял Егор. Дома он сделал ей горячий чай с лимоном. По-хорошему, надо было бы дать коньяка или водки, но у нее непереносимость спиртного.

Вика пила чай, сидя с ногами на диване, а Егор говорил:

– Ты герой. И он тебя больше не найдет, даже если вернется в бар. И вообще, ты больше не одна, о тебе есть кому позаботиться.

Ночью она лежала, прижавшись, и боялась заснуть. А когда заснула, то почти сразу закричала – такого не было давно. Егор уже почти забыл, как она умеет кричать. И вот снова…

– Тихо, тихо, все хорошо… все хорошо… открой глаза…

– Я его прогнала… сама прогнала…

– Вот и хорошо.

Она проснулась, Егор включил свет.

– Это в первый раз, – шептала Вика, уткнувшись в его плечо. – Я сама его прогнала во сне, понимаешь? Сама.

– Смелая девочка. Он больше не придет.

– Думаешь?

– Уверен.

Они лежали под теплым одеялом в обнимку, и Егор в который раз думал о том, что никому не даст ее в обиду. Никогда.

А за окном было ночное московское небо и старые деревья голыми ветками сплетали кружева. Чем не декорации к «Макбету»? Чем не декорации к его собственной жизни?

– Спи, принцесса. Завтра у тебя аукцион.

– Завтра будет весело.

Он выключил свет, и она уснула. А Егор еще долго лежал, сторожа этот сон и думая о том, как причудливо все переплетается в жизни. Девчонка из бара пишет крутые статьи и даже стала защитницей Егора, хотя он не просил, он бы справился. Но она написала, и написала так правильно и грамотно, как он сам никогда бы не сумел.

В существовании блога Вика призналась не сразу, лишь когда Пересвистов выставил на отзывы натюрморт Артема. Егор был огорошен. Первая реакция: почему ты мне не сказала раньше?! Вторая: за моей спиной, как ты могла? Третья: ну ты даешь! Четвертая – восхищение. Восхищение ее бесстрашием. Там, где дело не касалось прошлого и Рода, Вика была бесстрашной. Стала такой.

– Ты меня такой сделал, – сказала она после эмоционального выяснения отношений, в котором погибла кружка, брошенная в сердцах Егором в стену.

– Я чувствую себя дураком, который все узнает последним!

– Ну прости, я не знала, как тебе сказать. Все время выбирала подходящий момент, а он никак не наступал. Простишь? – Вика обняла Егора за шею и стала целовать до тех пор, пока он не прижал ее крепко к себе и не ответил на поцелуй.

Примирение тоже было эмоциональным. Пострадали три акварели и два эскиза для театра, лежавшие на диване и безжалостно смятые телами.

– Какая же ты отчаянная.

– Не отпускай меня.

– Ни за что.

А завтра она идет в качестве журналиста на один из самых крутых аукционов. Чем не сюжет для Шекспира? Только не для трагедии. Шекспир же писал еще и комедии. У них с Викой больше не будет никаких трагедий.

4

Аня поняла, что ее засекли, когда утром выходила из машины Артема, а по улице шла Лена. Она многозначительно посмотрела на отъезжающий автомобиль и прокомментировала:

– Ну вот теперь я начинаю понимать, почему Ревельскому дали от ворот поворот.

Аня почувствовала, что краснеет, и закашлялась, а потом хриплым голосом произнесла:

– Одно к другому не имеет отношения.

– И давно это у тебя? – приступила к допросу подруга, как только они поднялись в кабинет.

– Что это?

– Роман.

– Слушай, – Ане не хотелось обсуждать свою личную жизнь.

Вот Лена любила рассказывать про свою, а Аня – нет.

– Слушаю.

– Пока ничего конкретного. Просто ухаживания. Он пригласил на свою выставку, я сходила и… вот.

– Ясно.

Компьютер загружался долго. Впереди был очередной день ответственной верстки, а чувствовала Аня себя все еще неважно. Она шла на поправку, но медленно. По-хорошему, надо бы отлежаться. Сегодня пятница и впереди целые выходные. Аня их очень ждала. Но сначала надо пережить этот рабочий день. Верстку «Летописи института» она уже тихо ненавидела. Потому что книга казалась бесконечной, и слова постоянно съезжали, и куда-то девались номера страниц. Вот вчера же расставляла эти номера! Опять пропали…

– …и это настоящий тест на прочность отношений, – говорила Лена.

Начало Аня прослушала, так как пыталась вернуть файлу вчерашний вид.

– Прости, какой тест? – она на секунду оторвала глаза от экрана компьютера. – Я файл грузила и прослушала.

– Новый год, говорю, является настоящим тестом. Во-первых, если вы его встречаете вместе, то это уже говорит о многом. А если раздельно, то надеяться на продолжение отношений бессмысленно. Вы вместе планируете его встретить?

– Не знаю, – растерянно произнесла Аня и тут же заняла защитную позицию: – Я же говорю, мне пока не о чем рассказывать.