Сколько цветов у неба?

– Мы поговорим об этом чуть позже, мне уже нужно идти на интервью, – соврал Артем.

Серж заверил.

– Хорошо, – отозвалась Ангелина. – Но пятнадцать работ я жду.

Душ он все-таки принял, а потом вынул из гардероба свежую рубашку и вышел на балкон. Рим все так же лежал внизу. Только теперь он был шумным, ярким, немного пыльным, и горы куда-то исчезли. Наверное, это из-за слепящего солнца.

Артем слушал звук клаксонов, рокот мотоциклов, крики людей.

– Signori! Signori![16]

– Accelerando…[17]

– Scuzi…[18]

Непередаваемая мелодичность языка. Языка, созданного для любви и песен.

Артем решил, что завтра встанет рано и день начнет с написания этюдов. Он обязательно покажет свой Рим лисе Ане. И к черту правила, если он постоянно о ней думает. О ней и о том поцелуе. В каждом правиле бывают исключения. Это – исключение.

Егору Вольский написал чуть позже, когда спускался в лифте в холл.

Артем: Не расстраивайся. Приятного мало, но надо пережить. Я уверен, что покупатель найдется.

Егор: Мне бы твою уверенность. Забирать работу из галереи?

Артем: Нет. За Ангелину не волнуйся. Она довольна.

Егор: Реально?!

Артем: Да))) Ей нужен был скандал. Она его получила. Все это к искусству отношения не имеет. Продолжай писать и ни о чем не думай.

Егор: Спасибо.

Артем: Тебе сейчас главное – выстоять. Я скоро приеду.

Разговор с Сержем вечером того же дня был совсем иным. Они сидели в ресторане, ужинали феттучини с белыми грибами, наслаждались прекрасным итальянским вином, праздновали продажу «Облака света» и после тоста «За удачную сделку» Артем произнес:

– Я сегодня разговаривал с Ангелиной, и она мне сказала, что ты ей обещал какие-то пятнадцать моих картин. Это какие?

Серж неторопливо сделал глоток вина:

– Ты представляешь, совсем запамятовал. Выставка здесь настолько удачная для тебя, что наша стальная блондинка тут же захотела заполучить твою персональную у себя. Ты же знаешь, если она чего-то хочет… – Серж выразительно посмотрел на Артема.

– А почему я об этом узнаю последним?

– Говорю же, запамятовал, – невинно ответил Серж, поставил на стол бокал и поправил красный цветок в петлице темно-синего пиджака.

– Что еще хочет Ангелина?

– «Облако света», конечно.

– Но ты его сегодня продал.

– Да, – широко улыбнулся Серж. – Я договорился с французом о том, что картину он получит в декабре, сказав, что у нас уже есть договор на участие «Облака» в московской выставке. Он согласился. И этот пункт внесен в договор купли-продажи.

– Вы с Ангелиной друг друга стоите, – Артем поднял свой бокал. – Ладно, за пятнадцать картин и персональную выставку в Москве.

Серж улыбнулся и поднял свой.

– Но одно условие, – добавил Артем.

– Какое?

– Картины отберу лично я. Без вмешательств и советов.

5

Егор очень трудно переживал ситуацию с картиной в галерее. Было такое чувство, что все ополчились против него. Артем написал «ни о чем не думай». Но как?! Как заставить себя абстрагироваться от всего происходящего? Ответ был только один: не открывать интернет, не искать о себе статьи, не читать. Зрительно выстроить между собой и тем, что происходит вокруг «Дороги друг к другу», высокую каменную стену. Закрыться.

Именно это Егор и пытался сделать. В иные дни получалось, в иные нет.

Конечно, Егор мечтал об известности. Но не о такой же! Это что? Цена успеха? Хотя разве это успех?

Не хватало Артема. По телефону обо всем не поговоришь. Оставалось только ждать его возвращения.

Зато рядом была Вика. Каждый день Егор думал о том, что не будь ее рядом – сломался бы. Но она была.

Однажды вечером они снова поднялись на крышу. Сидели там, укутавшись в теплый, один на двоих плед, пили чай и смотрели на небо. Совсем уже осеннее и холодное.

– Сколько цветов у неба? – спросила Вика. – Давай считать.

И они считали. Хором. Тем вечером получилось девять.

– Мы все переживем, – сказала она. – Мы выживем.

Ему понравилось это «мы». Егор знал, что никого ближе Вики у него нет. И то, что она рядом, то, что сидит сейчас, прижавшись, – это и есть счастье. Самое настоящее. Немного защемило в груди, и Егор крепче прижал девушку к себе. Да, вот это – счастье.

А все остальное… переживет. Как? Стиснув зубы и идя дальше.

В конце концов, есть холст и кисти. Что еще надо? На чистое полотно можно выплеснуть все. Только холст, кисть и ты. И никаких правил.