Сколько цветов у неба?

Ангелина засмеялась.

– Слова циника и пройдохи.

Артем промолчал, соглашаясь. Он не хотел посвящать Ангелину в свои метания, искания и рассказывать о том, как эти натюрморты опустошили его, настолько, что он чуть не выгорел профессионально. Такие вещи хозяйку галереи интересовали меньше всего.

– Может, все же один, последний, напишешь? – предприняла она пробную попытку. – Я выставлю его на аукцион.

Каждый год в декабре галерея устраивала рождественский аукцион. Это было настоящее событие для любителей искусства и коллекционеров. Ангелина очень тщательно подбирала лоты – она держала марку и мечтала, чтобы однажды ее аукционы вышли на международный уровень. Подготовку к мероприятию она всегда начинала заранее, за полгода – оповещала другие галереи, готовые принять участие на правах поставщиков, собирала предметы искусства, готовила каталоги выставляемых на торги работ с их подробным описанием, делала рассылку этих каталогов, занималась рекламой и оповещением в СМИ. Рождественский аукцион был ее детищем.

– Я бы с удовольствием тебе помог, – ответил Артем, – но… нет.

– Ты зверь.

– Просто готовлюсь к выставке в Италии. Некогда.

Ангелина отошла от натюрморта и снова села за стол.

– Кофе?

– Не откажусь.

Она дала распоряжение секретарю.

– Ты же понимаешь, что я заинтересована получить твою работу для аукциона?

Он улыбнулся. Ему нравилась ее прямота.

– Могу предложить пастельный этюд.

– Я могу на него взглянуть?

– Пока нет. Он не готов. Но есть этюд, на основе которого я напишу новый. Тебе понравится.

– А старый чем плох?

– Он слишком классический, ты такое не любишь.

Теперь рассмеялась Ангелина.

Секретарь принесла кофе и удалилась.

– Значит, на натюрморт времени нет, а на этюд есть?

– Именно так. На натюрморт уйдет в четыре-пять раз больше времени, я не могу сейчас себе позволить такую роскошь.

Она помолчала, а потом согласилась:

– Ладно, только сильно не затягивай. Я уже начинаю готовить список лотов. Он должен быть полностью сформирован к середине июля.

– Я успею.

Кофе был крепким, горьким и вкусным. Как всегда у Ангелины.

– У меня к тебе встречная просьба, – начал Артем. – Ты можешь на пробу разместить у себя работу одного парня, очень талантливого?

– Кого?

– Его зовут ДекART.

– Не слышала о таком.

– Он неизвестен, выставляется… так, в подвалах.

– Милый, я работаю с очень серьезными людьми. Вряд ли их заинтересует творчество подвалов, да еще без известного авторского имени.

– Я понимаю. Но он очень талантлив, и, может быть, ты потом войдешь в историю как «первооткрыватель гения».

Ангелина фыркнула. Решение Артема поговорить с ней о Егоре было спонтанным, возникшим только что. Просто в последние дни он часто возвращался мыслями к той подвальной выставке. Артем как никто другой понимал, что парню нужно выбираться на свет, у него должен появиться шанс, настоящий шанс показать себя, иначе все может закончиться плохо – компанией непризнанных гениев, гордо именующих себя богемой, водкой в том же самом подвале и внутренним сломом. Таких судеб Артем видел немало и не желал подобной участи своему другу. Было и еще кое-что. Память о Ники. Творчество Егора и Ники было не то что разное – диаметрально противоположное, несоприкасаемое. Но их объединяло одно – оба были поцелованы Богом. Не помочь такому дару было преступлением. Артему казалось, что если он не попытается сделать что-то для парня – то предаст память Ники. Второй скорой смерти от отчаянья Артем не хотел.

– Давай попробуем, – Артем взглянул на Ангелину. – Если до Нового года никто не купит работу этого парня, я напишу тебе натюрморт. Самый последний. И ты его распиаришь как завершающую работу серии и сплавишь за бешеные деньги.

– Если настанет время, когда мне потребуется компаньон, я выберу тебя.

– Ну, так как?

– Согласна.

– Ты не пожалеешь.

– Честно говоря, я надеюсь, что никто ничего не купит и я заполучу твой самый последний натюрморт.

Артем рассмеялся. Ангелина едва заметно улыбнулась.

– А как обстоят дела с грядущим аукционом? – он решил сменить тему. – Уже есть интересные работы?

– О да, – произнесла Ангелина, чуть растягивая слова. – Мне удалось заполучить настоящую бомбу. Последнюю картину Сологуба.

Артем замер.

– Она у тебя?

– А-а-а, заинтригован? – Ангелина была довольна произведенным эффектом. – Еще нет. Есть только фотография. Но картину доставят в ближайшее время.

– Кто же пожелал расстаться с таким сокровищем?

– Ты ведь понимаешь, что я не вправе разглашать имена владельцев? Но это одна очень уважаемая фирма, специализирующаяся на торговле картинами. Они скупают их недорого, потом выжидают несколько лет, а после выбрасывают на рынок. Думаю, «Парусник» купили сразу после смерти автора и выдерживали паузу. Мне продают за приличные деньги, а я заработаю на аукционе еще больше.

Артем плохо слышал последние слова Ангелины. В голове отпечатывалось только: «Парусник», Сологуб.

– Ты можешь мне показать фотографию?

– Вообще, дорогой, не хотелось бы заранее показывать картину, но ты мне принес натюрморт, поэтому я сегодня добрая.