Сколько цветов у неба?

– Непросто. Но… со временем вырабатывается привычка, что ли. Определенная внутренняя установка на то, что жизнь не ограничивается отдельной выставкой или отдельными статьями. Она продолжается и идет вперед, и то, что происходит сейчас, завтра станет прошлым, а послезавтра вообще забудется.

– Мудро, – Аня повернулась и посмотрела на Артема. – Когда мы будем продолжать?

– Наверное, уже завтра. Из-за дождя потемнело, и свет не тот. Ты сможешь завтра прийти в это же время?

– Да.

Значит, у них еще будет завтра. Одно завтра на двоих в этой студии. И, может быть, совместный кофе.

– Разрешишь посмотреть, что сегодня получилось?

– Там только общие черты.

– Но себя-то я узнаю?

– Как знать…

Артем кивнул головой, мол, подходи к мольберту, смотри. Аня подошла. Демонстративно сложила на груди руки, наклонила голову, прикусила губу и выдала вердикт:

– В общих чертах, конечно, сходство есть. Волосы мои, плечо вроде тоже мое. Жаль, что куб не уместился. Ты взял очень маленький холст.

– Говоришь как заправский критик.

– А я все время общаюсь с критиками. Критиками обложек и критиками версток. Мы с тобой эти – собратья по несчастью.

В уголках его глаз собрались морщинки. Артем смеялся. Ане тоже захотелось смеяться.

Но зазвонил телефон, и все изменилось. Звонила Ева. Артем пару раз обратился к ней по имени. Ему было не очень удобно говорить в присутствии Ани – это чувствовалось. И он сказал, что перезвонит.

«Когда останется один», – подумала она.

Настроение сразу испортилось, и все то хорошее, легкое и даже близкое, что было здесь еще пять минут назад, – испарилось. И дело не в том, что позвонила женщина. А в том, что позвонила именно она – Ева. Еще в Крыму Аня отчетливо поняла, что Ева что-то значит для Артема. Что она не просто жена друга, а нечто большее. Такие вещи всегда чувствуются, даже если люди ведут себя безупречно. Артем был безупречен. Только вот… о чем он будет говорить с Евой по телефону за закрытыми дверями?

Этот звонок четко обозначил, что нет никакого «давно знакомого». Есть человек, живущий своей жизнью, и есть Аня, которую попросили на время стать моделью для картины. Все.

Дождь за окном закончился. Артем завершил разговор и положил телефон на стол.

– Я пойду, – сказала Аня, оглядываясь в поисках сумки. Ей было трудно встречаться с ним глазами. – Знаешь, я тут вспомнила, у меня на завтра запланировано одно дело, так что с сеансом не получится. Прости.

– Да, я понимаю. На будущей неделе?

– Наверное. Я посмотрю, как там у меня с планами.

2

У нее глаза необыкновенные – серые с рыжими крапинками, словно в глазах веснушки. Артем не сразу их разглядел. Потому что волосы необычного цвета и красивая линия шеи и плеч. Он на это повелся. А оказалось – глаза! И как передать их хитрый лисий взгляд? Места для куба на холсте не хватило. Надо же такое придумать. Артем не собирался писать портрет в полный рост. Он хотел передать поворот головы, взгляд и руку, которая перехватывает на груди ткань. Приглушенный рыжий волос и нежно-голубой шелка. Сочетание теплого и холодного. На портрете она совсем другая. Артем не раз думал о том, что портрет порой может рассказать гораздо больше о человеке, чем слова или даже фотография. Вот и Анна Мальцева сидела сегодня на кубе и покоряла своей зрелой природной красотой и женственностью. Такую красоту не сразу разглядишь, она не сражает моментально, как яркая красота Евы, не уносит за собой, не пьянит. Но все же это красота – самая настоящая.

Зачем звонила Ева, Артем так и не понял. Она говорила что-то про приезд в Москву летом с сыном, спрашивала, куда можно будет сходить. По сути, разговор ни о чем.

После того как Анна ушла, Артем сделал круг по мастерской. Остановился сначала перед начатой картиной с балконом, потом перед портретом. На балконе волосы, спина и стройные ноги. На портрете – глаза, а в глазах веснушки. Женщина-лиса. По-хорошему, надо бы посидеть пару часов, поработать над балконом. Времени до итальянской выставки осталось немного, но… на сегодня все.

Артем приблизился к сохнущему натюрморту. Завтра с утра он отвезет его в галерею – обещал. И еще обещал перезвонить Еве. Она взяла трубку быстро.

– Так что там с приездом в Москву? – задал вопрос Артем.

– Это пока очень примерно, ребенок еще в Англии.

– Тогда зачем ты звонила?

– Вариант «соскучилась» не принимается?

– Как Глеб?

– Он в командировке.

– Тогда соскучиться ты должна по Глебу. Ведь в мужья ты выбрала его.

Ева молчала. Артем снова подошел к начатой картине с балконом.

Его настоящая жизнь здесь – в этой мастерской, с этими красками и мольбертами, с грядущей выставкой в Италии.

Но низкий женский голос в трубке не соглашался, он задал неожиданный вопрос:

– А что, если я тогда сделала ошибку?

И снова перед глазами прошлое. Их запутанный болезненный четырехугольник. Снова в голове слегка шумит. Что же это за женщина? Что ей еще надо?

– И когда ты поняла, что ошиблась? – его собственный голос прозвучал хрипло.

– Ты приехал и…

Артем закрыл глаза. Жизнь – здесь. В этой мастерской. И нигде больше. Открыл глаза. Прямо перед собой увидел начатую картину с балконом.