Сколько цветов у неба?

– Скажи, ты не собираешься продавать картину Ники с парусником? – поинтересовался Артем, когда было покончено с приветствиями и общими фразами.

– Нет, – в ответе Глеба сквозило удивление. Он не ожидал подобного вопроса. – Откуда такие мысли?

– А ты не помнишь, Ники писал еще что-то в этом роде в свой последний приезд?

– Вообще, я за этим не следил, но, насколько знаю, нет. После его гибели ничего похожего не осталось. Он писал Еву. Но портрет остался незавершенным. Ева потом его убрала. Подальше от воспоминаний.

– Ясно.

– А что случилось-то? – в голосе Глеба появилась тревога.

– Да понимаешь, какая штука. Всплыл еще один «Парусник» и якобы авторства Ники. Его собираются выставлять на аукционе, как последнюю картину Сологуба, и хотят сорвать большие деньги.

Глеб молчал. Оно и понятно.

– Вот я и спрашиваю, ты не продавал картину?

– Это все очень странно.

– Не то слово, как странно. Картина принадлежит не частному лицу, а фирме, которая промышляет перепродажей предметов искусства. Короче, вопросов много.

– А ты сам картину видел? Ты уверен, что это не подделка?

– Я видел только фотографию. Ты понимаешь, что по фото судить невозможно. И я тоже подумал про подделку, но… – Артем замешкался. – Чтобы сделать подделку, нужно перед глазами иметь или оригинал, или очень качественную фотографию. Только вот «Парусник» висит в вашем доме. О его существовании не знает никто, кроме вашей прислуги и… гостей.

– У нас зимой сломалась рама, – ответил Глеб. – Ева отвозила картину в багетную мастерскую.

– Та-а-ак…

– И знаешь, там сказали, что качество старой оставляет желать лучшего, поэтому предложили сделать новую и хорошую. В общем, «Парусника» в доме не было недели три, наверное.

– Достаточно, чтобы сделать приличную копию, – заключил Артем.

– Более чем, – согласился Глеб.

– Короче, со всем этим надо разбираться. Я постараюсь что-нибудь узнать о картине.

– Если что-то накопаешь, сразу звони, – попросил Глеб. – Все это как-то… подозрительно.

– Согласен.

– И вот еще что… Еве пока ни о чем не говори, ладно? Для нее тема Ники вообще болезненная. Мы ее между собой не поднимаем.

– Да, я понимаю.

Артем понимал. Но не представлял, как эти двое сосуществуют в едином пространстве, старательно избегая в разговоре тему Ники. А его картина между тем висит у них в столовой немым свидетелем. Немым укором. Наверное, это невыносимо. Артем так бы не смог.

– Все, больше говорить не могу, объявляют мой рейс.

– Да я в общем-то все сказал. Хорошего полета.

– Спасибо.

Звонок Глебу прояснил только одну вещь, вернее, подтвердил. Картину он не продавал. Что и требовалось доказать. Артем убрал телефон и снова посмотрел на этюд. А потом на картину с балконом. А потом на портрет. Анна Мальцева в ассортименте. И молчит. Работы и без нее много, но все же надо узнать, когда будет следующий сеанс, чтобы Артем мог скорректировать свой график. Да и Егору надо сообщить радостную новость.

2

Артем: Привет. Мне оставлять за тобой субботу?

Оставлять за ней субботу? Аня, прочитав сообщение, задумалась. А за кем он оставляет среду или четверг? Сколько у него таких, как она?

Аня отключила телефон и вернулась к работе. На повестке дня разработка внутреннего оформления поэтического сборника. Автор был худощав, мал ростом, немолод. Он писал стихи, понятные только ему одному, называя свои творения философскими размышлениями, рассказывал о том, что пишет для избранных, потому что в современном обществе очень мало думающих образованных людей. Все варианты оформления, придуманные Аней, он отверг. Все три. Они были недостаточно нарядны. Теперь она сидела и украшала страницы затейливыми виньетками, которые совершенно не подходили к тексту, выглядели чудовищно безвкусно, но, как говорится, хозяин – барин.

Настроение было соответствующее. С утра позвонила тетя, решила узнать, как дела, потом расспрашивала про Крым и ухажера. Разговаривать с ней о личной жизни не было ни желания, ни возможности.

– Так я и думала, – усмехнулась Римма Марковна в трубку, когда Аня ответила, что очень занята срочным заказом. – В последнее время ты стала слишком много врать, деточка. Твои родители верят, конечно. Но не я.

– Это обвинение?

– Это зависть, Анечка, твоя зависть к более удачливым.

– Пусть так.

Спорить с тетей ей не хотелось. Аня закончила разговор и отключила телефон.

– У тебя все в порядке? – поинтересовалась Лена.

– Да. Сейчас только еще снизу виньетку добавлю и отправлю макет нашему наследнику Пушкина.

– Не хочешь сходить в субботу в кино? – предложила подруга. – В Сети все бурно обсуждают новый фильм про попаданцев в прошлое. Мнения разделились, хочется увидеть все это собственными глазами.

– Я подумаю, – ответила Аня, двигая виньетку вправо. – У меня с субботой пока ничего не ясно.

У нее с субботой образовалась дилемма – сеанс у художника или кино. Или ни то, ни другое. Можно просто поваляться дома с книжкой – устроить себе день лентяя.