Сказы и байки Жигулей

День, другой, третий проходит – Марья всё плачет. Сама себя, как скорпион, жалит и жалит. Вот проходит мимо её ворот калика перехожий, странник божий. Марья его и зовёт: «Помоги!» А прежде, бывало, каликам никогда ворот не открывала, объедалами да жулябисами* божьих людей называла!

Выслушал калика Марью, подвёл её к зеркалу, над комодом висевшему, и пальцем в него ткнул:

– Что ты мужу своему пожелала, то и себе пожелай!

Марья исполнила указ калики. И оглянуться не успела, как сама превратилась в кусок льда.

Калика слазил в погреб, достал оттуда кусок льда, который Иваном прежде был. Бросил оба куска – Ивана да Марью – в кастрюлю. Раздул огонь в печи и стал ту кастрюлю разогревать…

Растаяли оба куска льда, перемешались. А вскоре и вода закипела, пар клубами пошёл…

До тёмной ночи сидел калика у печи, думу свою думал. Наконец, вышел во двор, взял стоявшую возле сарая лестницу и слазил на небо. Отколол от сиявшей луны небольшой кусочек, спустился на землю и бросил его в кастрюлю. Утром, на заре, сбегал к соседнему лесу и отломил от солнца, восходившего над ним, также кусочек. Затем, в полдень, поймал в платок тёплый южный ветер, оторвал у цветка яблони лепесток, на котором сидела бабочка, и всё это также бросил в кастрюлю. Спустил ту кастрюлю в погреб, и когда вода в ней замёрзла, вынес на свет. Разломил свежий, искрящийся на солнце лёд на две равные половины и приказал им превратиться в Ивана да Марью...

Что божий человек задумал, то и получится! Не успел калика ворота за собою закрыть, как Иван да Марья, вочеловеченные, уже во дворе стояли, друг дружке сердечно улыбались. Приняли они всё происшедшее с ними за чудесный сон. Когда же выяснили, что один и тот же сон им обоим приснился, очень, конечно, тому удивились.

Как бы там ни было, а стали с тех пор Иван да Марья жить дружно и калик перехожих у себя в доме привечать.

^{*Жулябис – жулик, вор (местное название)}

Купец и отшельник

Самарский купец второй гильдии Иван Митрофанович Сажин выдавал свою старшую дочь замуж.

На девятый день свадьбы, устав от плясок разгульных, решил по-другому развлечься. Собрал своих старых друзей, в которых текла купеческая кровь, и за Волгу поехал.

Взяли с собой лишь самое необходимое: слуг, походную кухню да несколько бочек вина. Но и среди гор жигулёвских скука заела. Кто-то новое развлечение придумал: отшельника, спасающего свою душу в пещере, навестить.

Сели на коней, искать поехали. Много пещер по крутым горным склонам осмотрели, но все они пустыми оказались.

В одном мрачном, подвальной сыростью дышавшем ущелье напали на купцов разбойники. Отняли, какое было, оружие, связали по рукам и ногам. Стали разбойники, часто поглядывая на купцов, совещаться. О чём, если не о самом худом?..

И вдруг в ущелье, мало видевшем солнца, светлым-светло стало. Видят разбойники: летит большой огненный шар, прямо на них! Испугались и разбежались. А шар приземлился неподалёку от пленников, разбросал по траве искры и погас. Смотрят пленники, а это обыкновенная керосиновая лампа, и только! И стоит возле той лампы обычный с виду мужик. Освободил он пленников от верёвок, с земли подняться помог. «Ваше счастье, – заметил, – что вы по Жигулям не просто так ехали – отшельника искали!»

Догадалась тогда вся компания, что этот мужик и есть отшельник жигулёвский. Поблагодарила его за помощь от всей души. А Иван Митрофанович всякую словесную лирику не любил. Отыскал в кармане сверкающий золотой и протягивает его отшельнику. Тот от золотого отказывается. Все думали, что из скромности, а он: «Не могу, – говорит, – у скорого нищего деньги брать!» Иван Митрофанович, понятное дело, обиделся. «Кто тут богатый, а кто нищий?» – спрашивает у отшельника. А тот достал из-за пазухи скатёрку, расстелил её на траве и просит купца ею полюбоваться. Глянул купец, а это уже не скатёрка, а крупная фотография. И изображён на ней сам Иван Митрофанович Сажин, у церковных врат милостыню просящий. Вся компания возле той скатёрки собралась, рты от удивления раскрыла. Отродясь такого иллюзиона никто не видал!

Недавнего смертельного страха как не бывало, всем стало и весело, и легко. «Сколько такая скатёрка стоит?» – спрашивает как бы между прочим Иван Митрофанович у отшельника. «Бесценная она у меня», – тот отвечает. «А ты мне её всё же продай...»

Отшельник молчит, купец торгуется. Многие сотни уже сулит. «Ладно уж, так и быть, – соглашается, наконец, отшельник. – Если и вправду желаешь скатёрку эту получить, бери у меня её за так, в подарок!»

Привёз Иван Митрофанович ту скатёрку домой. И так, и сяк её крутил – и малый иллюзион не желает показать. Обыкновенная грубая мешковина, и только! Прикинул Иван Митрофанович хозяйским умом и отдал скатёрку ту прислуге – стол на рабочей половине накрывать.