Сказы и байки Жигулей

Всё чаще и чаще стал вспоминать Янош Тышек своё детство. Оно ведь для каждого взрослого – абрикосовый рай! С мрачными и загадочными средневековыми замками, с земляками-героями, разбившими в освободительной Грюнвальдской битве хвалёных рыцарей Тевтонского ордена. С белыми аистами, гнездящимися на островерхих крышах домов. Ох уж, эти аисты… Подобных им птиц в православной купеческой Самаре не было и в помине!

«Непременно уеду к аистам, в свой родной Краков», – много раз обещал себе Янош Тышек, но всё откладывал. Привычки, друзья, неплохо налаженная торговля – груз, способный надолго задержать и самого решительного человека.

И вот однажды – о дважды два пять! – прилетел в Самару белый аист. Уселся на цинковую крышу костёла и стал чистить свои уставшие в полёте крылья. А после окончания вечерней службы, когда Янош Тышек выходил из костёла, уронил ему под ноги перо…

В ту ночь Янош Тышек так и не смог уснуть. В своём беспланетном одиночестве он мял в руках пуховитое перо аиста и плакал. «Ведь это перо, возможно, побывало и в родном Кракове!» – повторял про себя старый купец.

Ранним утром, придя к костёлу, Янош Тышек попросил аиста, который по-прежнему сидел на крыше, принести ему новую весточку с родины. Любую – на родине ведь и молчаливые камни говорят!

На сыроватом волжском закате аист принёс ему листок. Янош Тышек сразу же догадался – листок был со старого тополя, росшего возле окон его родительского дома в Кракове!

В том, что аист был волшебный, Янош Тышек уже не сомневался. Иначе как бы он появился здесь, в Самаре, которая никогда не знала таких птиц? Поэтому на следующее же утро Янош Тышек попросил аиста принести ему и сам родительский дом. Уж больно ему хотелось, после стольких лет разлуки, побывать в нём!

Легче, чем ветер косматит траву, аист исполнил его просьбу. А когда были принесены в Самару не только улица его детства, но и весь родной Краков, Янош Тышек превратился вдруг... в аиста!

Он взмыл в лёгкие пересветные небеса, купаясь в тёплом дыхании милых сердцу земель, чтобы с орлиной высоты разом увидеть всю Польшу. И рядом с ним летела его жена Барбара – волшебный аист, некогда объявившийся на крыше польского костёла в Самаре!

С тех пор ежегодно, возвращаясь из тёплых южных стран в Краков и держа курс по звёздам, два белых аиста – Барбара и Янош – непременно залетают и в Самару. Такой огромный крюк вроде бы ни к чему, но что же делать? Неодолимая сила тянет их всякий раз на восток!

Всего лишь несколько волнующих сердце минут покружат аисты над Самарой, в которой они прожили когда-то почти всю свою жизнь, и уж потом летят в Краков, который роднее.

Сказания о жигулёвских отшельниках

Горшок с золотом

Раз в году, а именно на масленицу, появлялся в селе Усолье весёлый отшельник. Встанет на чьём-либо пути, хлопнет три раза в ладоши и обернётся синим забором, на котором солнце, луна и часты звёзды нарисованы. Забор тот длинный-предлинный: только и остаётся человеку, что перелезть через него или перепрыгнуть!

Весёлые игры – масленицы украшение. Соломенное чучело Зимы на солнце бесцветным пламенем горит. Сложенные в стопку блины – как золотые колонны. Мало-помалу к синей диковинке привыкли. Посчитали тот забор игрою забавной и стали через него прыгать – все-все. И никто, будь то баба брюхатая или старик трухлявый, за него и валенком почему-то ни разу не задел.

Только на вторую масленицу заметили: забор то ниже, то выше становился. Смотря от того, кто прыгал. По прыгливости, так сказать, человека и препятствие вырастало! Удивились и ещё больше синюю диковинку полюбили.

Даже Федька Кузьмин, герой Крымской войны, от игры той весёлой не уберёгся. Забыл видно, в общем раже победном, что ноги у него от самого туловища отрезаны. Выполз на тропку разбеговую – забор перед ним не выше крылечной ступеньки предстал. Руками в снег упёрся и туловище своё, как пешку шахматную, через забор перенёс… Плакал от радости до самой ночи!

А вот барский конюх Никита полюбил не только весёлую игру, но и самого отшельника. Стал он к нему в Жигулёвские горы наведываться. Уйдёт – и два-три дня пропадает. От этого ли, или ещё по какой причине, да только вырос перед Никитой на третью масленицу забор высотой с Молодецкий курган. Никита не струсил – разбежался и прыгнул. По небу как раз большое облако проплывало. Никита в него залетел, а обратно – не вылетел!

Барин, владелец всей Луки Самарской, понятное дело, обиделся. Непорядок, когда его крепостной живым на небо попадает! Причислил барин Никиту к беглецам, а в потакательстве ему не бога, как следовало бы, а усольских крестьян обвинил.

Объявил барин крестьянам такой указ: или они ему Никиту живым или мёртвым доставят, или пущай за него всем селом горшок золота выплачивают. А если ни то и ни другое барин в течение месяца не получит – быть всему селу, от мала и до велика, битым плетьми беспощадно!