Сказы и байки Жигулей

Однажды NN в очередной раз рисовал яблони. В баночках с надписями «для ствола», «для листьев» и «для яблок» перед ним находились краски. В баночке «для ствола» находилась коричневая краска, «для листьев» – зелёная, в баночке «для яблок» находилась жёлтая краска. Впервые умело нарисованная картина NN не понравилась. Обессиленный душевной сумятицей, вызванной отсутствием новизны в его творчестве, художник свалился в кресло и уснул.

Во сне NN осознал себя летящим облаком. Внизу виднелась Волга, напоминавшая ствол гигантского дерева с множеством веток-притоков. На ветках, таких же синих, как и ствол, висели яблоки-деревни...

«Чистой воды импрессионизм!» – не рассердился почему-то NN, хотя прежде  относился к этому направлению в искусстве, как «волк к зайцу».

Хорошенько вглядевшись в «яблоню», NN заметил в её ветвях мотыльками порхавших ангелов. С завидной мироулыбчивостью ангелы красили жидкой извёсткой ствол, обрезали захиревшую листву и опрыскивали жидкостью, напоминавшей медный купорос, плоды. Видимо, от каких-то вредителей своего «небесного» сада!

В этом месте NN проснулся. Музыка, наполнявшая его сон, перелилась в явь. Не медля ни минуты, художник принялся наносить на уже готовую картину увиденную «яблоню»...

С тех самых пор NN стал лучше понимать детей и импрессионистов.

Новый тучепрогонитель

Служащий самарской телеграфной станции Аристарх Сапогов долгие годы искал просветления. Перепробовал все пути, к нему ведущие – просветление так и не приходило. Под конец перессорился со всем миром, обозвал его «грешным» и «гадким» и решил уйти в отшельники.

Переправился через Волгу, вырыл на её глинистом берегу землянку и стал коротать свои дни в полном одиночестве.

Прожил кое-как лето и зиму, а к весне почувствовал, что умирает. Смастерил себе просторный гроб и стал спать в нём прямо под открытым небом.

Весна в тот год выдалась студёная, с частыми северными ветрами. К утру крышка гроба успевала покрыться инеем, как серебром. Чтобы избежать запрещённого христианством самоубийства, Аристарху приходилось ложиться спать в валенках и овчинном тулупе.

Во время ледохода на Волге приснился Аристарху вещий сон. Слетели будто бы с неба два ангела-архейца, расстелили на бестравной ещё земле синешелковые дорожки и гроб, в котором он спал, на те дорожки поставили. Дунули в свои дудки – пахнущий смолистой стружкой «дом» поднялся в небо и прямо в рай полетел!

Проснулся Аристарх на рассвете и песню радости запел. Ходит день-деньской по лесу, сушняком хрустит. Пичужек весенних слушает да ангелов-архейцев дожидается.

Как-то ночью услышал вокруг себя шорох – будто бы рулоны шёлка раскатывали. Гроб закачался, сорвался с места. Глянул Аристарх за боковину – ни зги не видно. Лишь яркие золотые искры меж деревьев мелькают – что, если не дудки ангелов-архейцев?

Утром поглядел и удивился: как всё-таки мир небесный на земной похож! То же солнце, та же Волга-река, только на пол-мира разлившаяся. И плывёт он в своём гробу, как в лодке, прямо по её середине!

Пароход колёсный вдали показался – прошёл, не заметил. Чайки – небесные пилигримы – над Аристархом проносятся, воду тенью своею крестят. Рыба-чехонь всякую падшую муху заметит и саблями длинными в воде заблестит...

И никакой тебе демагогии! Ши'калка кислолицая, что в нём прежде жила, почить изволила. Душа простоте небесной уподобилась – голубая, во всём голубое замечает!

На другой день прибило погребальную лодку к берегу. На пригорке – село Винновка. «Сюда, так сюда, вот и славно!» – подумал Аристарх и улыбнулся.

Оказалось в том селе свободным место тучепрогонителя. Выучился Аристарх новому ремеслу и стал заведовать солнцем и дождём в местном масштабе.

Некоторые люди пытались впоследствии образумить Аристарха: ты, дескать, не в раю, а на земле грешной живёшь! Куда там, Аристарх и слушать таких людей не захотел!

Живёт новый тучепрогонитель в селе Винновка и по сию пору, если не умер.

В высоком небе

Жил в Самаре польский купец Янош Тышек, родом из Кракова. Жену его звали Барбарой, детей у них не было. Жили супруги в любви и согласии, наблюдая из окон своего дома облака. И герань, стоявшая в горшках на подоконнике, цвела для них круглый год.

Но вот пришла к супругам старость, заболела Барбара и накануне католической Пасхи умерла. Остался Янош Тышек безутешным вдовцом.

Поляков, покинувших свою страну по самым разным причинам, в Самаре к тому времени целая община собралась. Решили поляки сложиться и построить костёл, сообразно своей католической вере. Получили разрешение у городского главы и построили.

Вышел костёл, построенный на Саратовской улице, на славу. Такой  красивый и в польских городах не часто увидеть можно! Янош Тышек, бывший в своей юности атеистом, а в зрелые годы веривший больше на словах, стал часто костёл навещать. Ему, старику, покрывающая светом молитва нужнее всего теперь была.