Скажи что-нибудь хорошее

Кабинетный кожаный диван «Честерфилд» не слишком годился для матери с младенцем. Женя поняла, что ей предстоит бессонная ночь, потому что малыша нужно караулить, иначе свалится на пол. Она придвинула к дивану все стулья, которые нашла поблизости, развернув их спинками к краю дивана. А сама открыла книжный шкаф в надежде отыскать одну из любимых книг. Благо Мотя любил читать и собрал великолепную библиотеку. В шкафу, кроме книг, хранились архитектурные журналы, папки с файлами, несколько икон и фотографии. Женя взяла в руки пачку недавних фотографий и принялась рассматривать их, откладывая в сторону двойные. На большинстве снимков они были еще счастливы: Женя улыбалась, Матвей обнимал или целовал ее, сияя от счастья. Отдельная пачка снимков была упакована в толстый конверт. Ничего не подозревая, Женя достала пачку фотографий и замерла от ужаса. Она увидела Левушку в весьма пикантных и не оставляющих сомнений позах, при этом его партнершей по фотосессии оказалась та самая девушка режиссера… Женю вдруг затошнило. Она в деталях вспомнила тот день и день, когда художник с легкостью предал ее, расставшись с портретом. Мерзкое чувство охватило Женино нутро; она будто воочию увидела, как Матвей шантажировал Льва Игоревича, как тот не смог противостоять и отдал портрет в страхе потерять Женю. Так вот кем она была для Матвея – просто очередным барьером, который нужно преодолеть просто из-за того, что он не привык проигрывать… Тогда все становилось на свои места: никакая это не ревность к сыну, не болезнь, не заблуждение… Просто очередная легкая продуманная победа, после которой объект утрачивает притягательность и интерес…

Странно, но Женя не испытывала зла, она будто превратилась в робота, который механически принимал решения и выполнял их. Будто та, прежняя Женя, полная любви, эмоций, радости и надежды, мгновенно умерла и появилась другая – зрелая, продуманная, решительная. Женя собрала в сумку только самое необходимое: детские вещи, немного денег на первое время и любимые фотографии. Она упаковала Пашку в специальную сумку, потихоньку спустилась в машину и, стараясь не попадаться на глаза прислуге и охранникам, выехала из поселка «Живописный».

Гулянка во дворце закончилась через двое суток. Полупьяные гости разъезжались неохотно, оставляя после прощальных поцелуев несвежие запахи и ощущение потрепанности. Проводив последнюю машину, Матвей вернулся в дом и развалился у камина, привычно любуясь портретом.

– Жень! – крикнул он. – Женька! Ты где?

Домработница Люда услужливо выключила пылесос, чтобы не мешать хозяину орать. Матвей позвал Женю еще раза три.

– Напрасно вы кричите, – заметила Люда, удерживая палец на кнопке включения. – Я вашу жену уже третий день не наблюдаю. – Она спокойно включила пылесос и продолжила работу.

– Подожди! Выключи! – приказал Матвей. – Как это третий день? А где же она? – Он, похоже, мигом протрезвел. – Где Женька?

– Ну уж этого я вам сказать не могу. Работа у меня другая. Вот – бардак разобрать надо. А за женами следить, когда папаша гуляет, наверное, должен кто-то еще.

Люда снова включила пылесос и равнодушно принялась за кучу мелких осколков разбитой антикварной вазы. Матвей вскочил с места и буквально взлетел по лестнице на второй этаж. Дом был пуст. Детская, хозяйская спальня, гостевые комнаты были тщательно прибраны, окна распахнуты настежь, вазы наполнены свежими розами… Матвей вошел в кабинет. На столе он увидел разбросанные фотографии. Его сердце замерло от нехорошего предчувствия.

Увидев Левушкину фотосессию, Матвей словно сошел с ума. Его охватил приступ бешенства, и Мотя, не отдавая себе отчета, принялся крушить все, что попадалось под руку. Мраморная настольная лампа, итальянский чайный сервиз, антикварные шахматы слоновой кости, торшеры, стулья, окна и вазы – все это превратилось в руины, нарядный кабинет выглядел теперь, будто в нем взорвалось взрывное устройство. А потом в кабинете завыла сирена. Матвей плакал и стонал, проклиная всех баб, любовь, привязанность и детей. Он всю жизнь боялся того, что случилось с ним именно сейчас, когда его мечта стать великим осуществилась.

– Ты, сука, думаешь, что я прогнусь? Одна такая на свете? – орал Матвей в приступе ярости. – Посмотрим, кто кого научит. Тварь, гадина, паскуда! – Мотя чуть не выл от бессильной ярости.

Через неделю Мотя поселил к себе очень похожую на Женю девушку, которую отобрал на кастинге, устроенном специально для него друзьями. Он честно старался полюбить новую Женю: ухаживал, дарил цветы и браслеты, выгуливал в театры и рестораны, катал на мотоцикле и дорогих машинах. Девушка, похоже, отвечала взаимностью: она тоже изо всех сил старалась полюбить красивого, огромного, грубого мужика, который открывал для нее мир богатства и вседозволенности. Это взаимное старание длилось почти месяц.

– Малыш, – предложил Мотя, – сегодня ровно месяц, как ты упорно работаешь над нашими отношениями. Давай отпразднуем круглую дату!