Сказание о Синей птице

Чжу яростно взревел, и мои крылья окрасились в красный цвет. Мои чистые белые крылья были запятнаны кровью людей. Я вырвала окровавленные перья, а белоснежные сами разлетелись по всему небу. Густой снег укрывал мир людей, ритм «Дачжан» становился все более хаотичным. Я надрывно вскрикнула и, открыв грудь ветру и морозу, широко расправив крылья, заслонила мир людей от снега и ветра.

– Обожги ее глаза и тело энергией крови! – резко крикнула Черная птица.

Зловонная горячая кровь застила мне глаза и окрасила грудь, обжигая все тело. Израненная, я что было сил продолжала танцевать под солнцем и петь. Земля содрогалась, потоки воды разлились на тысячи ли, крики людей не прекращались. Звуки «Дачжан» слабели.

– Чжу, пришло время навсегда покончить с «Дачжан» в мире людей!

Я услышала смех Девы, разрывающий мое сердце на части.

Меня окутал поток горячего света; ослепшая от крови, я не понимала, где могу укрыться. Я закричала в агонии, Чжу всунул мне в горло лед, лежавший на Священной горе миллионы лет. Моя песня прервалась. Мир погрузился в ужасающую тишину. Я падала с высоты, словно холодная, окаменевшая птица, и погружалась в глубокий сон. Сердце сковало льдом. Я лежала в мерзлом снегу. Песню «Дачжан» отобрали у мира людей, исчезли ритмы и тоны, и теперь не было никого, кто бы мог исполнить гармоничную мелодию неба и земли…

Сердце окутала печаль, и я, закричав от боли, очнулась ото сна.

– 4 ~

– Ланьсинь, ты проснулась? – Мать обхватила мое лицо руками, тихо вздохнула и приказала: – Продолжаем!

Я помотала головой от боли.

– Это был твой выбор. Напоминаю, что у нас нет иного выхода, мы обязаны двигаться дальше!

Мое сознание потерялось в ее глубоких глазах, в которых я увидела следующую сцену.

– Ты уверен, что не осталось никого, кто бы знал «Дачжан»? – спросила Черная птица.

– Конечно, – подтвердил Чжу.

– Теперь в мире нет ничего, что могло бы разрушить вэйци. – Она глубоко вздохнула и задумчиво посмотрела на доску в руках Чжу. – И нет божеств, которые могли бы соперничать со мной…

Чжу поднял глаза на Черную птицу. Наступила тишина, над головой Чжу собрались темные тучи и скрыли солнце.

– Я заберу вэйци.

Начался снегопад, подобного которому здесь никогда не бывало. Дева мрачно поглядывала на юношу. Его рука сжала край доски, перепачканной окровавленным снегом. Поколебавшись, он сделал новый ход.

– Чжу! – В голосе Черной птицы слышалась твердость.

– Не зови меня Чжу! – Посмотрев на нее, он холодно продолжил: – С того момента, как я вернулся на гору Энигма, я больше не Чжу из мира людей.

Дева в недоумении посмотрела на него. Помрачнев, она протянула к доске руку. Из центра доски поднялся обжигающий кроваво-красный свет, преграждающий путь Черной птице. Она вытащила глефу [52] и вонзила ее юноше в грудь, но клинок прошел насквозь, не причив вреда.

– Ты… уже стал богом? – Она в ужасе вытащила клинок.

Чжу усмехнулся:

– Давай сыграем. Пусть вэйци выберет себе хозяина.

– Давай. – Птица склонила голову. – Проигравший отправится в земной мир и не будет использовать божественную силу, чтобы изменить ход событий.

– Я не вернусь туда. Если проиграю, то погибну.

На заснеженной вершине Птица и Чжу сидели у доски друг напротив друга. Первой ходила Дева, выбрав черные камни.

На доске менялись видения человеческого мира. Дева надрезала руку клинком, и ее капающая кровь превратилась в белый свет, пролившийся на мир людей. Фу, наложнице императора династии Ся, приснилось, что белый свет прошел сквозь луну, и через несколько дней у наложницы родился сын, Чэн Тан [53]. Государство Шан процветало, продолжая почитать Деву Девяти небес.

Правитель Цзе, потомок Юя, любил праздность и роскошь, в то время как династию Ся, не имевшую союзников и потому беспомощную перед лицом внешней угрозы, снедали внутренние проблемы. Чэн Тан собрал войска и направил их на Дэнфэн, столицу Ся. Цзе вступил с ним в бой, но, едва они успели скрестить клинки, государство Ся проиграло. В битве близ Минтяо армия Ся потерпела полное поражение. Чэн Тан стал ваном [54] и основал династию Шан.

Черные камни одержали первую победу, заняв большую область в центре доски.

– В жилах потомков Чэн Тана течет моя кровь. Его страна непобедима и будет существовать так же долго, как солнце и луна. Кто из людей может им противостоять? – медленно произнесла Птица, убирая с доски белые камни, окруженные черными.

Чжу застыл в задумчивости. В тишине послышался однотонный звук – то глубокий, то высокий, то медленный, то быстрый, он вторил дыханию юноши.

– И кто же?

– Я и ты, ведь мы равные.

– Кровь человека не сравнится с кровью божественной Черной птицы. Я проиграю.

– На мой вкус, – резко рассмеялся дух вэйци, – что кровь человека, что божества – одинаково сладки.

Посмотрев на доску, Чжу вдруг все понял и усмехнулся. Черные или белые, камни ничем для него не отличались. Все, что от него требовалось, это наполнить каждый игральный камень жестокостью, заставить их ненавидеть и убивать друг друга.

Партия шла неспешно.