Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Три дня стояло войско у ворот,
А на четвертый день, когда восход

Воителям явил свое пыланье,
Бахрам отправил Пармуде посланье:

«О шах, скажи, где ныне твой отец?
Где двор его, вельможи и венец?

Где гордые, блестящие надежды?
Где грозные военные одежды?

Где копья, где могучие слоны,
Где все его волхвы и колдуны?

Где рать его, как темный лес густая, —
Ответь мне, царь Турана и Китая?

Тебе подвластны были города, —
Из всех твоих владений, Пармуда,

Одна лишь у тебя осталась крепость:
Мироисканья понял ты нелепость?

Как женщина, ты скрылся за стеной
И в крепости рыдаешь ты степной.

Поверь мне, ты не выдержишь осады,
Открой ворота и проси пощады,

Проси, чтоб пред властителем моим
Предстал я покровителем твоим.

Пришли мне в дань динары и диргемы,
И жемчуга, и золотые шлемы:

Царю не следует беречь казну,
Когда он хочет сохранить страну.

Знай, Совашаха мертвого наследник:
Перед царем царей — я твой посредник,

Воителей Ирана я глава,
И примет шахиншах мои слова.

Увы, надежду втайне ты питаешь,
А в чем она, — ты от меня скрываешь.

Не будь строптив, смирись перед судьбой,
И замыслы свои ты мне открой.

Ты видишь, я тебя не обезглавил,
О царь, тебе я выбор предоставил,

Не то, ты был бы мертв, как твой отец,
А сын оплакивал бы твой конец.

Но если много у тебя динаров,
И не страшишься ты моих ударов,

На мощь свою надеешься вполне, —
Готовься ты к отмщению, к войне».

Был скорбен Пармуда, гонцу внимая,
Ответил царь Турана и Китая:

«Рожденный дерзким, посмотри вокруг:
Ты жаждал мук, — и ты добился мук.

Пока ты полон силы и дерзанья,
Не проникай ты в тайну мирозданья.

Ты молод, а вселенная стара.
От битв кровавых ты не жди добра.

Судьба, в круговращении великом,
Ко мне, быть может, повернется ликом.

Я тоже страх внушал богатырям, —
Не свойственно раскаянье царям.

Владел я городами, племенами,
Войсками, барабанами, слонами,

И вот я пред врагами распростерт.
Не будь же сердцем дерзок ты и горд.

Отец мой жаждал овладеть вселенной.
Его рабом был небосвод нетленный,

Сама земля была им пленена,
Тряслась, его завидев скакуна.

Но устремился он к безумной цели,
Неправедные мысли в нем созрели,

И вот покрыл его деянья мрак, —
Лишь издали над ним смеется враг.

Как ты, он был когда-то дерзок, молод,
Но был он жерновами жизни смолот.

Поболее, чем солнечных лучей,
Воинственных собрал он силачей,

Слонов — поболее, чем диких зерен,
Был Совашах, казалось, непоборен,

Кто сосчитал бы войск его число?
Но их пожрало времени жерло.

Тот, кто жестокие возглавил рати,
Пускай не забывает о расплате.

Такой могучий властелин угас, —
Когда-нибудь и твой наступит час.

Не мни, что можно кровь пролить впустую:
Своей заплатишь ты за пролитую.

Когда Туран повергнешь ты во прах, —
Огонь зажжешь ты в мстительных сердцах.

Беды я опасаюсь, дальнозорок.
Тебе не сдамся я без оговорок.

Ты — раб, я — царь, я — властелин земель,
Я не склонялся пред рабом досель.

Однако, воевать с тобой не буду:
Безумцем не хочу прослыть повсюду.

Мне лишь тогда не страшен будет стыд,
Когда твой шахиншах меня простит.

Вручу ему страну, казну, твердыни,
И твой закон пусть властвует отныне».

Бахрам увидел свет своей звезды,
Обрадован ответом Пармуды.