Синий сапфир

– Лавиния Ратленд относится к тем благословенным женщинам, которым доставляет радость делиться опытом, – заметил граф.

Да, и в самом деле. Мне тоже так показалось. Я сердито уставилась на свои руки, которые самопроизвольно сжались в кулаки. Лавиния Ратленд, дама в зелёном платье. Вот, оказывается, откуда эта близость вчера вечером…

– У меня такое впечатление, что тебе это не очень нравится, – мягким голосом сказал граф.

Да, тут он был прав, мне это совершенно не нравилось. Мне стоило больших усилий снова посмотреть ему в глаза.

Он по-прежнему улыбался своей тёплой, дружеской улыбкой.

– Моя малышка, важно вовремя понять, что ни одна женщина не может претендовать на владение мужчиной. Подобные женщины остаются одинокими и нелюбимыми. Чем умнее женщина, тем быстрее она осваивается с натурой мужчины.

Ну что за идиотская болтовня!

– Ох, но ты, конечно, ещё очень молода, не правда ли? Как мне кажется, намного моложе других девушек в твоём возрасте. Вероятно, ты сейчас влюблена впервые в жизни.

– Нет, – пробормотала я.

Правда. Правда! Во всяком случае, я впервые в жизни так себя чувствовала. Так упоительно. Так по-настоящему. Так неповторимо. Так больно. Так сладко.

Граф тихонько засмеялся.

– Нет никаких причин стыдиться. Я был бы разочарован, будь это иначе.

То же самое сказал он мне на суарее, когда я расплакалась во время игры Гидеона на скрипке.

– По сути это очень просто: любящая женщина без колебаний умрёт за любимого, – заметил граф. – Ты бы отдала жизнь за Гидеона?

Лучше не надо.

– Об этом я ещё не думала, – смущённо ответила я.

Граф вздохнул.

– К сожалению – и благодаря сомнительной защите твоей матери – вы не провели много времени друг с другом, ты и Гидеон, но я действительно впечатлён, насколько хорошо он сделал своё дело. Любовь просто светится в твоих глазах. Любовь – и ревность!

Какое дело?

– Реакцию влюблённой женщины просчитать очень легко. Очень легко контролировать женщину, сконцентрированную на своих чувствах к мужчине, – продолжал граф. – Я объяснил это Гидеону ещё во время нашей первой встречи. Конечно, мне немного жаль, что он так много энергии потратил на твою кузину – как это её зовут? Шарлотта?

Я уставилась на него. По какой-то причине я вспомнила о видении тётушки Мэдди и о сердце из рубина, лежавшем на утёсе над бездной. Мне хотелось закрыть уши, только чтоб не слышать этот мягкий голос.

– Он, во всяком случае, в этом отношении гораздо изощрённее, чем я был в его годы, – сказал граф. – И надо отдать должное, от природы он оснащён многими достоинствами. Какое тело Адониса! Какое красивое лицо, какая привлекательность и одарённость! Ему, наверное, особенно не надо и стараться, чтобы привлечь к себе девичьи сердца. «Алмазная грива, рык льва в фа-мажоре, мультипликатио, купается в солнце, как в море…»

Правда ударила меня кулаком в живот. Всё, что делал Гидеон – его прикосновения, жесты, его поцелуи и слова – всё он делал только для того, чтобы манипулировать мной. Чтобы я в него влюбилась, как в своё время Шарлотта. Чтобы меня было легче контролировать.

И граф был прав – Гидеону не пришлось особенно стараться. Моё маленькое, глупенькое девичье сердце само устремилось к нему и упало к его ногам.

Внутренним взором я увидела, как лев подходит к рубиновому сердцу и ударом лапы сбрасывает его в пропасть. Как на замедленной съёмке, оно падает вниз, ударяется о дно ущелья и разлетается на тысячи капелек крови.

– Ты уже слышала, как он играет на скрипке? Если нет, то я это устрою – ничто так не способствует завоеванию женского сердца, как музыка. – Граф мечтательно посмотрел в потолок. – Это один из трюков Казановы. Музыка и поэзия.

Я сейчас умру, я это ощущала точно. Там, где раньше находилось моё сердце, сейчас клубился ледяной холод. Он потёк мне в живот, в ноги и в руки, а потом и в голову. Перед моим внутренним взором промелькнули, как трейлер к фильму, события последних дней, сопровождаемые звуками «The winner takes it all» – от первого поцелуя в исповедальне до недавнего объяснения в любви. Колоссальная манипуляция, не считая коротких перерывов, когда он, вероятно, был самим собой – всё было выполнено великолепно. А проклятая скрипка довершила дело.

Хотя я впоследствии и пыталась, но я так и не смогла точно вспомнить, о чём мы с графом говорили, потому что с того момента, как во мне воцарился холод, мне стало всё равно. Хорошо, что большую часть беседы говорил граф. Своим мягким, приятным голосом он рассказал мне о своём детстве в Тоскане, о пятне внебрачного происхождения, о сложностях в поиске настоящего отца и о том, что он ещё юношей занялся тайнами хронографа и предсказаниями. Я действительно пыталась слушать, хотя бы потому, что мне надо было передать Лесли каждое слово, но я ничего не могла сделать, мои мысли всё время крутились вокруг моей глупости. И я мечтала остаться одной, чтобы наконец выплакаться.

– Маркиз? – В дверь постучался неприветливый секретарь. – Прибыла делегация архиепископа.