Синий сапфир

– Что? – спросил Гидеон и покачал головой. – Она не будет петь ни в коем случае – я боюсь, что пунш…

– Мисс Грей, Вы всех нас осчастливите, если споёте, – заявил лорд Бромптон с таким интенсивным подмигиванием, что все его пятнадцать подбородков затряслись. – И если дело в пунше, то тем лучше. Пройдёмте со мной к клавикордам, я Вас объявлю.

Гидеон крепко держал меня за руку.

– Это не очень хорошая идея. Лорд Бромптон, я Вас прошу, моя сводная сестра ещё никогда перед публикой…

– Всё бывает в первый раз, – ответил лорд Бромптон, увлекая меня за собой. – Ведь тут все свои! Не будьте занудой.

– Вот именно. Не будь занудой, – сказала я, стряхивая руку Гидеона. – Нет ли у тебя с собой щётки для волос? Просто я лучше пою со щёткой в руке.

Гидеон выглядел слегка растерянным.

– Ни в коем случае, – сказал он, следуя за нами к клавикордам.

У нас за спиной граф тихонько засмеялся.

– Гвен, – прошипел Гидеон. – Прекрати всю эту чушь.

– Пенелопа, – поправила я, опрокинула в себя оставшийся пунш и отдала ему бокал. – Как ты думаешь – им понравится «Over rainbow»? Или, – я захихикала, – «Алилуйя»!

Гидеон застонал.

– Не надо этого делать! Давай вернёмся на место!

– Нет, это слишком современно, да? Или… – Я мысленно просмотрела весь свой плей-лист, а лорд Бромптон в это время торжественно объявлял меня. Рукосуй мистер Мерчант присоединился к нам.

– Не нужно ли даме компетентное сопровождение на клавикордах?

– Нет, даме нужно… нечто совершенно другое, – сказал Гидеон, без сил опускаясь на табурет у клавикордов. – Пожалуйста, Гвен…

– Пен, если на то пошло, – сказала я. – Я знаю, что я спою. «Don't cry for me, Argentina». Я знаю весь текст, и мюзиклы не зависят от времени, ты не находишь? Но, может, они не знают Аргентину…

– Ты ведь не хочешь опозориться перед всеми этими людьми, верно?

Милая попытка запугать меня, но в этих обстоятельствах безуспешная.

– Слушай, – понизив голос, сказала я. – Ну и что эти люди? Во-первых, они уже двести лет как умерли, а во-вторых, все тут супер расслабленные и пьяные – кроме тебя, конечно.

Гидеон застонал и уронил голову в ладонь, при этом его локоть извлёк из клавикордов несколько звуков.

– Вы… э-э-э… может быть, Вы знаете «Memory»? Из «Кошек»? – спросила я мистера Мерчанта.

– О нет, сожалею, – ответил мистер Мерчант.

– Ничего страшного, значит, я спою а капелла, – уверенно сказала я и повернулась к публике. – Песня называется «Memory», и она рассказывает о… влюблённой кошке. Но на самом деле это подходит и к людям. В широком смысле.

Гидеон снова поднял голову и, не веря, посмотрел на меня.

– Пожалуйста, – ещё раз сказал он.

– Мы просто никому не расскажем, – заговорщицки прошептала я. – Окей? Это останется нашей тайной.

– Мы начинаем. Сейчас для нас споёт великолепная, неповторимая и прекрасная мисс Грей! – вскричал лорд Бромптон. – Первое выступление перед публикой!

Я должна была волноваться, потому что все разговоры умолкли и все глаза уставились на меня – но я не волновалась. Ах, пунш был просто великолепный! Надо обязательно узнать рецепт.

Что это я собиралась спеть?

Гидеон взял несколько аккордов, и я узнала первые такты. «Memory». Да, точно. Я благодарно улыбнулась Гидеону. Как мило с его стороны поддержать меня. Я глубоко вдохнула. В этой песне особенно важен первый звук. Если промазать, то можно уже не продолжать. Надо спеть «Midnight» кристально чисто и в то же время без напора.

Я была счастлива, потому что мой голос звучал как у Барбры Стрейзанд. «Not a sound from the pavement, has the moon lost her memory? She is smiling alone».

Посмотрите-ка – Гидеон играет ещё и на клавикордах! И совсем неплохо! О Боже, если бы я уже не была так сильно влюблена в него, то влюбилась бы прямо сейчас. Ему даже не надо было смотреть на клавиши, он смотрел только на меня. И он был какой-то удивлённый, словно он только что сделал поразительное открытие. Может, то, что у луны есть память?

– «All alone in the moonlight I can dream at the old days», – пела я только для него. В салоне была классная акустика, мне казалось, что я пою с микрофоном. Или дело было в том, что в зале стояла мёртвая тишина. «Let the memory live again». Это было намного лучше, чем в караоке. Это было действительно, действительно здорово. И даже если всё это было сном и в любую секунду мог войти отец Синтии и устроить грандиозный скандал – этот момент того стоил.

Разве можно в такое поверить?

Time ain't nothin but time. It's a verse with no rhyme,

and it all comes down to you.

Bon Jovi

11