Синий сапфир

Единственная проблема состояла в том, что песня была короткая. Я почти уже решила прибавить ещё одну строфу, но потом сообразила, что этим я только испорчу хорошее впечатление, и поэтому оставила всё как есть. С некоторым сожалением я пропела свои любимые строчки: «If you touch me, you'll understand what happiness is. Look, a new day has begun» – и ещё раз поняла, что песня написана не только про кошек. Может быть, дело было в пунше – и даже наверняка! – но гостям суареи наше исполнение понравилось не меньше итальянских арий. Во всяком случае, они аплодировали как сумасшедшие. Глядя на приближающуюся леди Бромптон, я наклонилась к Гидеону и с чувством сказала:

– Спасибо! Это было действительно очень мило с твоей стороны! И ты играешь так классно!

Он снова опустил лицо в ладони, словно не в силах поверить, что он это сделал.

Леди Бромптон меня обняла, а мистер Мерчант восторженно расцеловал меня в обе щеки, назвал сладкоголосым жаворонком и потребовал продолжения.

Я была в таком прекрасном настроении, что с радостью продолжила бы петь, но тут Гидеон очнулся, встал и схватил меня за запястье.

– Я уверен, что Эндрю Ллойд Уэббер был бы в восторге, узнай он, что его музыку оценили и здесь, но моей сестре необходимо отдохнуть. У неё до последней недели было сильное воспаление горла, поэтому она по указанию врача должна беречь голос – иначе он может пропасть.

– Ради Бога! – воскликнула леди Бромптон. – Почему Вы нам раньше не сказали? Бедная девочка!

Я довольно пропела вполголоса «I feel pretty» из «Вестсайдской истории».

– Я… В Вашем пунше действительно есть нечто особенное, – сказал Гидеон. – Я думаю, он заставляет человека забыть об осторожности.

– О да, он действительно такой, – сияя, ответила леди Бромптон. Понизив голос, она продолжила: – Вы только что раскрыли тайну моего гостеприимства. Весь Лондон завидует нашим удачным праздникам, все рвутся получить наше приглашение. Но мне понадобились годы, чтобы довести рецепт до совершенства, и я намереваюсь передать его только на смертном одре.

– Как жаль, – сказала я. – Но Вы правы – Ваша суарея намного прекраснее, чем я ожидала! Меня уверяли, что это будет скучная, чопорная…

– Её гувернантка несколько консервативна, – перебил меня Гидеон. – И можно сказать, что светская жизнь в Дербишире кажется слегка отсталой.

Леди Бромптон захихикала.

– О да, я в этом уверена! О, вот, наконец, и лорд Аластер! – Она поглядела в сторону двери, где лорд Бромптон приветствовал нового гостя. Это был мужчина примерно средних лет (точнее сказать было трудно из-за белоснежного парика), облачённый в сюртук, столь щедро украшенный блёстками и стразами, что он чуть не искрился. Сверкающий эффект усиливался фигурой стоявшего рядом мужчины в чёрном. Он был весь какой-то чёрный – в чёрном плаще, с чёрными волосами и оливковой кожей. А глаза его даже издали напоминали огромные чёрные дыры – как у Ракоци. Среди пёстрого, украшенного драгоценностями общества он казался чужеродным телом. – Я думала, Аластер нас сегодня уже не удостоит. Что было бы, думаю, не очень печально. Его присутствие как-то не способствует раскрепощённости и веселью. Я попытаюсь всучить ему стаканчик пунша и отправить в соседнюю комнату играть в карты…

– А мы попробуем поднять ему настроение нашим пением, – сказал мистер Мерчант, усаживаясь за клавикорды. – Вы окажете мне честь, леди Лавиния? «Cosi fan tutte»?

Гидеон положил мою ладонь на сгиб своего локтя и отвёл меня в сторонку.

– Сколько, чёрт побери, ты выпила?

– Пару бокалов, – ответила я. – Там, кроме алкоголя, определённо было что-то ещё. Может, абсент? Как в этом трагическом фильме с Николь Кидман. «Мулен Руж». – Я вздохнула. – «The greatest thing you'll ever learn is just to love and be loved in return». Могу поспорить, что ты это тоже сыграешь.

– Только для ясности: я ненавижу мюзиклы, – ответил Гидеон. – Как ты думаешь, ты продержишься ещё пару минут? Наконец появился лорд Аластер, мы с ним поздороваемся и можем уходить.

– Уже? Как жаль! – сказала я.

Гидеон, качая головой, посмотрел на меня.

– Похоже, что ты потеряла всякий счёт времени. Если бы я мог, я окунул бы твою голову в холодную воду.

К нам подошёл граф Сен Жермен.

– Это было… совершенно особенное выступление, – сказал он и, вздёрнув бровь, посмотрел на Гидеона.

– Прошу прощения, – вздохнул Гидеон и поглядел в сторону вновь прибывших. – По-моему, лорд Аластер слегка располнел.

Граф рассмеялся.

– Не питай напрасных надежд. Мой друг по-прежнему в отличной форме. Сегодня после обеда Ракоци видел, как он фехтует у Гальяно – ни один юнец не имел против него никаких шансов. Следуйте за мной, мне не терпится увидеть его лицо.